В старые времена для некоторых племен Равнин война была важнейшим занятием после необходимости добывать средства к существованию. Из связанных с ней обычаев, самыми известными и наиболее подробно описанными являлись скальпирование и счет ку. В касающейся этой темы литературе имеется много неточностей. Исправить ошибки важно, тем более, что эти обычаи больше не практикуются, о них помнят лишь старики.

Недавно в одном журнальном материале было приведено описание коллекции индейской одежды и утвари, в котором сообщалось: "В старые времена самым почетным делом считался захват скальпов. С появлением ружей убить человека стало легче, количество взятых в боях скальпов значительно возросло, вследствие чего этот трофей потерял свое прежнее значение. Индейцы стали считать, что прикосновение к телу противника палочкой для ку под обстрелом, требует гораздо большей отваги."

В справочнике по индейским племенам сообщается: "Ку обычно "считались", то есть, победные почести воздавались за три подвига, а именно: убийство врага, скальпирование врага и первое прикосновение к живому или мертвому врагу. Все они давали человеку право называться воином и публично перечислять свои подвиги. Но первое прикосновение считалось самым почетным, поскольку для этого нужно было вплотную приблизиться к противнику."

Первая цитата абсолютно ошибочна (кроме последнего предложения), вторая тоже неточна, так как в ней убийство и скальпирование приравниваются к прикосновению. У хорошо знакомых мне племен Равнин, а так же, насколько мне известно, у всех других, прикосновение к телу врага, в том числе каким-либо предметом, находящимся в руке, считалось самым славным подвигом.

Убить врага означало сократить численность противника. Скальпирование было не столь важно и окружалось меньшими почестями. Врагов нередко оставляли не оскальпированными. Снятую с головы кожу обычно забирали просто как трофей, иногда для того, чтобы продемонстрировать ее или потанцевать с ней, что было неплохо, но не так уж важно. Прикосновение к врагу каким-либо предметом, находящимся в руке, голой рукой или другой частью тела, служило доказательством храбрости, а сделавший это заслуживал великие почести.

Когда враг был убит, все, находившиеся поблизости, старались первыми добежать и прикоснуться к нему, обычно ударяя по телу чем-нибудь, находящемся в руке: ружьем, луком, хлыстом или палочкой. Остальные делали тоже самое - все кто успевал. Желающие могли скальпировать мертвого. Ни убийство, ни скальпирование не считались самыми почетными делами. Наибольшие почести доставались тому, кто первый прикоснулся к упавшему врагу. По индейской шкале ценностей, максимальным проявлением отваги считалось прикосновение к живому и невредимому человеку без попытки убить его. Чаще всего так и поступали. Часто рассказывают случаи, когда во время столкновения воинов двух племен некоторые храбрецы обгоняли своих людей, атаковали противника, проезжали сквозь их ряды, наносили удар одному из врагов, а затем разворачивались и возвращались. Если такого всадника стаскивали на землю или убивали под ним лошадь, весь отряд устремлялся в отчаянную атаку, чтобы вынести и спасти его.

Зачастую, убив опасное животное во время охоты, мальчики или юноши бросались к нему и делали ку. Мне рассказывали о случае, когда юноши, атаковав в степи черного медведя, сразили его стрелами и побежали к нему, чтобы первыми сделать ку.

Доказательством храбрости был выход в бой без оружия, наносящего вред на расстоянии. Нести копье было более почетно, чем лук со стрелами, а топорик или боевую дубинку - более почетно чем копье. Наиболее славным считалось выйти в бой лишь с кнутом или длинным прутом, называемым жезлом для ку. Я никогда не слышал, чтобы жезлом для ку называли боевую дубинку с каменным навершием.

У шайеннов и других равнинных племен существовала практика, когда безнадежно больной или слишком неудачливый человек, потеряв желание жить, объявлял, что отдает свое тело врагу. На практике это означало совершение самоубийства через нападение на врага без какого-либо оружия, совершение подвига и гибель. Безусловно, это было самым славным способом умереть, гораздо более почетным, чем застрелиться, зарезаться или повеситься, хотя суицид и не считался позором. Вешались в основном девушки, потерпевшие неудачу в любви.

В Монтане до сих пор живет человек, который в возрасте 17 или 18 лет долго болел и потерял надежду на выздоровление. Он заявил отцу, что хочет отдать свое тело врагу. Отец согласился. Он отдал сыну свое самое сильное таинство и послал парня, вооруженного лишь топориком, с военным отрядом, направлявшимся на юг. Когда отряд достиг страны враждебного племени омаха, были обнаружены двое противников, возвращавшихся с охоты. У обоих были ружья. Шайенны атаковали их, и парень, Дорога Солнца, получивший от своего отца лучшего коня, оказался впереди. Он настиг врага, который повернулся и попытался выстрелить в него, но ружье дало осечку. Дорога Солнца сбил этого человека с коня своим маленьким топориком и, помчавшись дальше, настиг другого, который тоже повернулся и выстрелил. Уклоняясь от пули, Дорога Солнца свесился с коня, а затем выбил омаха из седла. Оба врага были убиты шайеннами. Так юноша выполнил свой обет. Он удостоился великих почестей от военного отряда, а впоследствии, по возвращении в селение, и от всех соплеменников. Он выздоровел и рассказал эту историю, когда ему было 74 или 75 лет.

Шайенны считали ку на враге в течение трех раз, т. е. три человека могли прикоснуться к телу и получить почести, соответствующие порядку, в котором они были посчитаны. Последующие ку не получали почестей. Арапахо засчитывали ку четыре раза. В бою представители одного племени подсчитывали прикосновения к врагу без учета попыток представителей союзного племени. Так, в одном из боев, где союзниками были шайенны и арапахо, к одному и тому же человеку прикасались семь раз. В бою у Рио-Гранде-дель-Норте, где шайенны, арапахо, команчи и кайова-апачи разбили ютов, подсчет ку среди различных племен привел к ужасной неразберихе.

Когда шайенн прикасался к врагу, он кричал "ах хайх", что означало "я первый", второй прикоснувшийся говорил "я второй", третий поступал подобным же образом. Очевидно, что в суматохе большого боя допускалось много ошибок, и одни могли причислять себе достижения, которые другие также считали своими. После боя победивший отряд собирался в круг, разводился большой костер из бизоньих лепешек. На землю у костра клали ружье и трубку. Желающие приближались к огню, прикасались к трубке и объявляли о своих заслугах, произнося "я первый", "я второй", "я третий", и т. д. Другие могли оспорить это и заявить: "Нет, я ударил его первым". Спорный вопрос тут же обсуждался и улаживался.

Часто споры становились горячими. Я помню один такой случай у пауни. Был убит сиу. Младший вождь Батисте Бахеле (полукровка пауни) и малоизвестный юноша одновременно помчались к врагу, чтобы добиться чести первого прикосновения. У Батисте была более быстрая лошадь, поэтому он приблизился первым. Но когда он уже наклонился для касания, его животное шарахнулось, и он не смог засчитать ку по-настоящему. Юноша подъехал к упавшему и ударил его. Батисте, надеясь на успех, заявил, что он первым приблизился к телу и не прикоснулся к нему только потому, что его лошадь шарахнулась. Но индейцы единодушно отдали почести юноше.

Однажды, двое молодых шайеннов устремились к упавшему врагу. Их кони скакали бок о бок, хотя один чуть-чуть опережал другого. Лидер был вооружен саблей, а его соперник наклонился вперед, чтобы прикоснуться к врагу копьем. Сабля короче копья, и лидер скорее всего получил бы лишь второй ку, но он наклонился, схватил копье своего товарища, слегка оттолкнул его и прикоснулся к врагу, когда они проезжали над ним. Хотя владелец копья все еще держал его, однако его рука находилась на древке позади руки соплеменника, и он получил второй ку. Если человек ударял врага копьем, любой, кто прикасался к копью, еще зафиксированному на враге, получал почести следующего ку.

Человек, считавший, что он совершил нечто выдающееся, отчаянно отстаивал свои права, и его наверняка поддерживали все его друзья, а еще настойчивее - все его родственники. В споре существовали официальные пути установления истины. У шайеннов считалось клятвой держать руку над трубкой во время рассказа, или же сделать жест, указывающий на священные стрелы и произнести: "Стрелы, вы слышите меня, я сделал (или не сделал это)". Черноногие обычно проводили рукой вдоль чубука трубки, таким образом подтверждая, что рассказанная история так же пряма, как и отверстие в чубуке.

Шайенны, когда возникал спор о том, кто первым прикоснулся к врагу и засчитал первый ку, могли прибегнуть к еще более официальной клятве. Череп бизона раскрашивали черными полосами от рогов к ноздрям, глазницы обводили красным, на правой скуловой кости изображали черное круглое пятно (солнце), на левой - красный полумесяц; глазницы и ноздри набивали зеленой травой. Череп обозначал таинственное жилище. К нему прислоняли ружье и четыре стрелы, представлявшие таинственные стрелы. Спорщики должны были положить свои руки на это сооружение и сделать заявления. Рядом со стрелами на землю клали небольшие палочки около фута длиной и числом, равнявшимся количеству убитых в обсуждаемом бою врагов.

После большого сражения, в котором участвовало много людей, всегда возникали споры, и произнесение клятвы было обычным делом. Эта церемония проходила на глазах множества свидетелей - как мужчин, так и женщин. По указанию вождя, глашатай называл имена претендентов на почести, в том порядке, в каком, по их словам, они ударили врага: претендента на первый ку, на второй ку и т. д. Человек подходил к священным предметам и произносил клятву. Протянув руки к небесам, он говорил: "Духовные силы, слушайте меня" ("Maiyun asts'ni ahtu"). Затем он наклонялся, клал руки на предметы и говорил: "Я коснулся их" ("Na nit'shu"). Произнося клятву, он говорил: "Если я лгу, мне придется умереть". Он подробно рассказывал, как он атаковал врага и ударил его. Затем вызывали тех людей, которые засчитали второй и третий ку на этом же человеке. Таким образом, все претенденты рассказывали свои истории. Считалось, что в случае, если человек делал лживое заявление, вскоре он или кто-нибудь из членов его семьи умрут. Шайенны боялись такой клятвы, и если человек не был уверен в своей правоте, он обычно предпочитал промолчать, когда называли его имя. С другой стороны, оба претендента могли искренне заявить, хотя и ошибочно, о своем первом прикосновении к врагу. Случалось, что человек давал ложную клятву. В 1862 году один человек поспорил с другим, заявив, что он первым прикоснулся к врагу. В следующем году, во время постройки священной палатки на реке Рипабликен, этот человек умер. Все думали и говорили, что это случилось потому, что он солгал о ку год назад.

Когда два человека состязались из-за ку на виду у других людей, свидетели могли сказать одному из них: "Мы не разглядели, что сделал ты, но то, что сделал он - очевидно". Таким образом, они могли лишить первой почести того, в чьей заслуге они сомневались. Как уже упоминалось, родственники каждого претендента были его активными сторонниками. Если враги убегали от погони, а кто-нибудь из них отставал или отделялся от своего отряда, и к нему прикасались три раза, но он избегал серьезных ран и догонял племя, на нем снова можно было засчитать три ку. В качестве примера, касающегося шайеннской практики прикосновения к врагу, можно упомянуть курьезный случай, произошедший с Желтой Рубахой. В большом бою на Волчьем ручье в 1838 году между союзными кайова, команчами и кайова-апачами с одной стороны и шайеннами и арапахо с другой, на Желтой Рубахе, кайова, ку был посчитан 9 раз. (Так его называли шайенны за его желтую военную рубаху. Его кайовское имя было Спящий Медведь.) Во время столкновения у лагеря кайова, Желтая Рубаха сражался пешим, и на нем было посчитано три ку, но он не получил серьезных ран. После этого он добрался до своего лагеря, вскочил на лошадь, снова ушел в бой и получил следующие три касания. Вслед за этим его лошадь была убита, а сам он сломал ногу и, сидя на земле, отстреливался из лука. К нему вновь прикоснулись три раза и только после этого убили. Таким образом, на этом человеке было засчитано 9 ку и все они были правильными. В другой раз ку были посчитаны на пауни, которого так и не убили.

Если на враге не был посчитан третий ку, таковым считалось снятие с него мокасин, поскольку, сделавший это, касался мертвого. Ку мог быть посчитан как на мужчине, так на женщине или ребенке. К любому человеку, взятому в плен, сначала прикасались для получения ку.

Существовали и другие достижения, которые тоже удостаивались почестей, но их невозможно сравнивать с честью прикосновения к врагу. У черноногих такими подвигами считались: захват пленного, щита, ружья, стрел, лука, или священной трубки. Все эти действия могли сопутствовать прикосновению к врагу. У этого же народа очень почетным считалось переехать лошадью пешего врага. В прежние времена перед танцами различных групп лошадей часто украшали красными отпечатками руки на обеих сторонах шеи и особыми рисунками на груди, которые обозначали соприкосновение тела лошади с врагом. У шайеннов таким подвигом был захват лошади или нескольких лошадей, и если человек, прикоснувшийся к врагу, захватывал его щит или ружье, об этом всегда упоминалось. Барабан звучал сначала за прикосновение к врагу, затем за захват щита, ружья и только после этого - за захват скальпа (если убитый был скальпирован).

Я считаю, что высокая оценка акта прикосновения к врагу является пережитком старого мышления, превалировавшего у индейцев до появления у них метательного оружия, когда они часто вынуждены были сражаться врукопашную, с помощью дубинок и заостренных палок. Только в условиях рукопашной схватки было возможным нанести урон врагу и одержать над ним победу. Когда появились стрелы, по-прежнему считалось, что лучше встретиться с врагом в рукопашном бою, чем сразить его издалека.

Распространенное мнение, что акт скальпирования отражает воинские почести, не имеет под собой никаких оснований. Такое предположение могло возникнуть из наблюдения, что когда враг был убит или ранен, к нему устремлялись индейские воины. Белые очевидцы ошибочно решали, что это делалось для того, чтобы снять скальп. На самом же деле, индейцы не очень беспокоились о скальпировании, если вообще не думали о нем. Они старались первыми прикоснуться к упавшему. Большинство людей не утруждают себя излишней наблюдательностью и делают выводы из уже имеющихся у них представлений, а не из того, что происходит в действительности.

Как уже отмечалось, на Равнинах скальп считался только трофеем и не очень высоко ценился. Он был эмблемой победы, его неплохо было принести в лагерь, чтобы порадоваться ему и потанцевать с ним. Для той же цели могла служить любая другая часть тела врага. У черноногих было обычным делом отрезать руку или ногу врага, принести ее домой и потешаться над ней неделями или месяцами. Очень часто вернувшийся из военного похода отряд отдавал один или несколько скальпов группе стариков и старух, которые раскрашивали лица в черный цвет и носили скальпы по лагерю, танцуя и распевая похвалы удачливым воинам, произносили речи в их честь и просто радовались. У всех этих племен скальпы иногда приносились в жертву. Их могли сжигать, как у пауни, а шайенны и черноногие привязывали скальпы к шестам и оставляли их в степи, где те разрушались от непогоды. Скальпы использовались в качестве бахромы для украшения военной одежды - рубах и леггин - и перед боем привязывались к уздечке. Обычно скальп был маленьким, немногим более серебреного доллара, но как и любой кусок кожи, его можно было сильно растянуть.

Когда на войне скальп снимал молодой шайенн, ранее никогда не делавший этого, его необходимо было научить, как обращаться со скальпом, как подготовить его к ввозу в деревню. Указания по этому случаю давал какой-нибудь старший человек, знакомый с такими вещами, которого в свое время точно так же научили обращаться со скальпами. Вначале набивали и зажигали трубку, которую направляли к небу и земле, а затем к скальпу, и произносили молитву об удаче в будущем. Наставник курил трубку и произносил молитву. Приготовленную заранее бизонью лепешку клали на землю между наставником и огнем. Наставник брал в рот кусок горького корня, несколько листьев белой полыни и некоторое время жевал их. Ученик стоял перед учителем, вытянув руки ладонями вверх, а тот церемониально плевал на каждую ладонь. Молодой человек делал простые движения: потерев ладони, он проводил правой рукой по правой ноге, от лодыжки до бедра, левой рукой по правой руке, от запястья до плеча и, соответственно, левой рукой по левой ноге, и правой рукой по левой руке. Затем он проводил руками по лицу и волосам с двух сторон головы. Это были обычные для такой церемонии движения. Затем скальп клали на бизонью лепешку, внутренней стороной вверх. Наставник садился рядом с молодым человеком и давал ему указания по каждому из последующих действий. Ученик доставал из костра кусок угля и натирал им обе стороны ножа, от рукоятки до кончика лезвия. Он держал нож над скальпом и говорил: "Пусть мы снова победим этих врагов, и тогда я снова срежу это". Кончиком ножа он делал на скальпе крестообразный надрез, сначала с севера на юг, потом с востока на запад, каждый раз перемещая нож по направлению к себе. Кончик ножа разделял мясо на четыре части. Ученик брал скальп в руки и очищал от мяса, срезая его одинаковыми кусочками сначала с восточной стороны, затем по порядку с южной, западной и северной, укладывая их на лепешку в таком же порядке. Затем подзывали какого-нибудь юношу и поручали ему унести лепешку и оставить в степи. Учитель напоминал ему при этом, что он может попросить майюнов (священных существ, духов) помочь ему посчитать ку.

После этого молодой человек делал обруч из ивового прута, скрепив два конца сухожилием. Скальп прикрепляли к обручу при помощи шила и сухожилия. Если обруч получался слишком большим, скальп растягивали, проделав для этого несколько отверстий по краю. Пришивали с востока на юг, затем на запад и т. д. Заранее заготавливали тонкий ивовый шест ок. 6 футов длиной, очистив его от веток и коры, заострив у основания и сделав зарубку на противоположном конце. При помощи сухожилия скальп на обруче прикрепляли к шесту, который втыкали в землю заостренным концом. Все это делали в день снятия скальпа и как можно быстрее. Передвигаясь, ивовый шест со скальпом держали в левой руке. На этом шесте скальп привозили в лагерь и оставляли так на время танцев. У шайеннов современные танцы скальпа отличаются от старых, последний из которых проходил, насколько мне известно, в 1852 г.

Каждый, кто знаком с индейцами, рано или поздно понимает, что практиковавшиеся ими танцы не были просто бессистемными прыжками. Церемониализм был четко определен, а песни - хорошо известны, так, будто бы они были письменно зафиксированы. Старый Танец Скальпа был церемониально упорядочен. Кроме того, будучи танцем победы, он заключал в себе и социальный характер. Приводимое ниже описание происходит от Джорджа Бента, сына знаменитого Уильяма Бента и шайеннской женщины, прожившего с этим племенем практически всю жизнь. Он был весьма умен, в некоторой степени образован, его сообщения вполне достоверны.

Старый Танец Скальпа проводился под руководством группы людей, обычно одетых как старики. Их называли "полумужчинами-полуженщинами". Все они принадлежали к той же семье, или группе, к которой принадлежал Дуб. Она называлась "Голые Ноги" (Otto ha nih). Возможно, это та же самая семья или клан, которую чаще всего называют Ohk to un'a. В те времена было пять таких полумужчин-полуженщин. Они были мужчинами, но вели себя словно женщины. Тембр их голоса был средним между мужским и женским. Они пользовались популярностью и уважением среди неженатой молодежи, поскольку были прекрасными сватами. Они превосходно вели любовные разговоры. Если мужчина хотел, чтобы с ним сбежала девушка, ему было достаточно заручиться поддержкой одного из этих людей, благодаря которым он редко терпел неудачу. Когда молодой человек хотел передать подарки за девушку, он посылал к ее родственникам одного из полумужчин-полуженщин, чтобы тот договорился о женитьбе.

Пятерых вышеупомянутых звали: Волк-Идет-Один, Бизонья Лужа, Спрятал-Щит-Под-Плащом, Большой Мул, Мост. Все они давно умерли, но после них были еще два таких человека, один из которых жил среди северных шайеннов, другой - среди южных. У них были как мужские, так и женские имена. Северного шайенна звали Трубка и Женщина-Трубка. Он умер в 1868 году. Второго звали Хорошая Дорога и Женщина Хорошая Дорога. Он умер в 1879 году. Они были последними такими людьми в племени шайеннов.

Когда военный отряд собирался в поход, он приглашал с собой одного или двух из этих людей, в старые времена почти всегда прибегали к их услугам. Во время похода в отряде с ними хорошо обращались. Они следили за всем происходящим, а в бою заботились о раненых. Будучи лекарями или шаманами, они лечили больных и раненых. После боя им вручали лучшие скальпы, которые они несли на концах шестов. Возвращаясь в лагерь, впереди отряда ехали носители трубки - предводители отряда, а также полумужчины-полуженщины, несшие скальпы; они объезжали лагерь, размахивая скальпами. Обычно это происходило рано утром, чтобы застать лагерь врасплох. Старики, женщины и дети устремлялись навстречу военному отряду. Если лица участников похода были окрашены в черный цвет, это означало, что в отряде не было потерь. Если кто-нибудь был убит, скальпы выбрасывали, а танец не устраивали. Если кто-нибудь посчитал ку, но был убит, танец проводился так же, как если бы потерь не было. Посчитать ку и быть убитым считалось очень почетным. Родственники не скорбели, а присоединялись к танцу, который проводился в ту же ночь.

Приготовления к большому Танцу Скальпа начинались еще с вечера в центре лагеря. Полумужчины-полуженщины обходили все жилища и предлагали их хозяевам отнести в центр лагеря немного дров для большого танца, который должен был состояться ночью. Принесенные дрова складывали в кучу, по форме напоминавшую жилище. Куча конусообразно сужалась к верху; этого достигали, поставив дрова вертикально. Внутренние пустоты заполняли сухой травой, которая легко воспламенялась. Такую кучу дров называли "Скунс" (Hkao). Скунса поджигали, когда большинство певцов и барабанщиков были в сборе. Обычно певцами были женатые мужчины среднего возраста. Когда певцы и барабанщики начинали петь, собирались танцоры, раскрашенные красной и черной краской. У всех стариков лица и тела были покрыты черным. Мужчины были без рубах, а тела старух до талии окрашены в черный цвет. Барабанщики становились в ряд лицом ко входу в лагерь. Молодые мужчины становились в ряд лицом на север, а молодые женщины к ним лицом, т. е. на юг. Старухи и старики занимали свое место лицом на запад. Полумужчины-полуженщины, устроители танца - в центре четырехугольника, куда кроме них больше никто не допускался. После этого начинался танец. Женщины двигались к центру шеренгой, а мужчины, танцуя, приближались к ним, минуя барабанщиков. Очутившись рядом с возлюбленными, они брали девушек за руки и танцевали с ними. Это называлось "Танец влюбленных". Через некоторое время они возвращались на свои места и образовывали такие же ряды. Полумужчины-полуженщины танцевали перед барабанщиками, размахивая перед собой шестами со скальпами. С одной стороны от них танцевали старые женщины, тоже со скальпами на шестах. Старики, чьи сыновья посчитали ку, танцевали с другой стороны. Эти старухи и старики часто вели себя как клоуны, стараясь рассмешить людей.

Следующий танец назывался "Танец сватовства". Песни, которые исполнялись теперь, отличались от предыдущих. Если в танце принимали участие двое полумужчин-полуженщин, один из них подходил к шеренге молодых людей, другой - к шеренге молодых женщин, и каждый предлагал приглянувшимся танцорам стать партнерами. Затем они сходились в центре, и сообщали друг другу, кого они выбрали. В это время за работу принимались певцы и барабанщики. Полумужчины-полуженщины шли к молодым мужчинам и, взяв их за плащи, вели к возлюбленным, ставя их рядом. Никто не имел права танцевать, пока у всех женщин не появятся партнеры. Двое мужчин также не могли стоять рядом. Мужчина всегда стоял между женщинами. Когда женщины получали партнеров, вся шеренга танцевала к центру, а затем, не поворачиваясь, назад. Так они двигались несколько раз, а затем полумужчины-полуженщины объявляли: "Возвращайтесь на свои места". Если ночь была темной, мальчики поддерживали большой костер, но если светила луна, дополнительного света не требовалось.

Потом полумужчины-полуженщины объявляли третий танец. Мужчины и женщины танцевали двумя шеренгами, навстречу друг другу, а затем танцевали назад. Через некоторое время полумужчины-полуженщины объявляли: "Выберите партнеров". Каждый мужчина выбирал свою возлюбленную, то же делали и женщины. Когда все получали партнеров, мужчин и женщин было равное количество. Все танцевали по кругу вокруг огня. Старики и старухи находились в центре, размахивая скальпами. Полумужчины-полуженщины танцевали за кругом. Скальпами на шестах они отгоняли маленьких мальчиков и девочек. Затем полумужчины-полуженщины предлагали девушкам приблизиться к центру круга, ближе к певцам и барабанщикам. Мужчины двигались по кругу; время от времени кто-нибудь из них ступал внутрь и клал руки на шею возлюбленной. Через некоторое время все возвращались на свои места.

Вскоре объявлялся четвертый танец, и певцы заводили другую песню. Это был "Сонный танец". Танцевали только женщины, по двое, т. е. парами. Они, танцуя, приближались к своим возлюбленным, брали их за плащи и подводили к центру. Мужчины не танцевали, так как этот танец был женским. Они шли рядом с возлюбленными, пока их сестры не дарили тем кольцо или браслет, это называлось освобождением. Иногда подарки преподносил друг пойманного.

После этого полумужчины-полуженщины говорили барабанщикам отдыхать, а кого-нибудь отправляли за водой для танцоров. Собравшиеся частично расходились. Последний танец назывался "Танцем прыгающего быка бизона". Когда все возвращались, полумужчины-полуженщины предлагали всем занять свои места и сесть. Усаживались барабанщики и певцы. С началом пения вставали три-четыре женщины и, танцуя, направлялись к мужчинам. Приблизившись, они поворачивались к ним спиной и танцевали перед ними. Затем вставали столько же мужчин и присоединялись к женщинам, действуя как они. Другие женщины вставали, к ним присоединялись мужчины, и вскоре вся группа танцевала длинным рядом, подражая галопирующему быку. Полумужчины-полуженщины говорили: "Кружитесь". Все танцоры начинали двигаться по кругу, к ним присоединялись барабанщики и певцы. Пели все. К тому времени уже наступало утро и люди расходились по своим жилищам.

Все эти танцы составляли Танец Скальпа.

Grinnell G. B., Coup and scalp among the Plains Indians.
Selected papers from the A. A., edited F. de Laguna, 1888-1920.
Washington, 1976, 930 p., pp. 650-664.

Перевод Щетько А.