Безразличие Капитолия

Пятнадцать месяцев назад, когда президентская кампания в США набирала обороты, а Владимир Путин заявил о своем намерении вернуться на пост президента России, Вашингтон и Москва негласно договорились нажать кнопку паузы в своих отношениях – пока в обеих странах не пройдут выборы. Хорошо известно, что выборы — не самое подходящее время для политических инициатив. Серьезных прорывов в этот период ждать не приходится; и максимум, на что можно надеяться, это на сохранение уже достигнутого, чтобы дипломаты могли наращивать на этой основе свои усилия, когда уляжется избирательная пыль.

В 2012 году этот, казалось бы, разумный и здравый подход потерпел зрелищный провал. Год выборов изменил атмосферу российско-американских отношений и даже нечто большее. И это длительные изменения. Причиной тому — нечто буквально беспрецедентное: вторжение внутренней политики России в эксклюзивный мир российско-американской дипломатии. Такого не было с 1917 года. Выборы в обеих странах прошли, но данное вторжение превращается в постоянную оккупацию, а к дисциплинированным дипломатам на поле боя присоединяются разношерстные группы политиков и политических активистов с самыми разными интересами и намерениями. Из-за этого содержание и структура двусторонних отношений изменилась до неузнаваемости.

Все началось с думских выборов в декабре 2011 года, которые прошли с нарушениями, а оппозиция обвинила Кремль в подтасовке результатов голосования. Это вызвало массовые протесты в России и заставило Владимира Путина публично обвинить Госдепартамент США во вмешательстве в российскую политику. Некоторые сторонники Путина даже заподозрили нового посла США в России Майкла Макфола в том, что он тайком продвигает планы «русской весны». Когда Путин праздновал свою победу на выборах в марте 2012 года, в глазах у него появились слезы. Очевидно, российский руководитель посчитал, что одержал верх не только над своими внутренними соперниками, но и над их «американскими хозяевами».

Администрация Обамы была слегка шокирована, однако отнеслась к этому спокойно. Она не стала отвечать на преследования Макфола в Москве. Она просто взяла на заметку новый российский закон, в котором финансируемые из-за рубежа неправительственные организации названы «иностранными агентами», и согласилась с решением Москвы прекратить многолетние американские программы помощи, которые осуществлялись по линии Агентства международного развития США USAID и в рамках инициативы Нанна-Лугара по совместному уменьшению угрозы. В ходе президентской кампании звучала некая антироссийская риторика, однако исходила она от республиканского кандидата Митта Ромни, который выступал с нападками на политику перезагрузки Обамы в отношениях с Россией. Демократы отстаивали свои позиции, а Ромни изображали как человека, потерявшегося в разрывах времени.

Потом настала очередь закона Магнитского, которым был наложен запрет на въезд в США и на хранение там активов тем чиновникам, которые причастны к задержанию и смерти юриста Сергея Магнитского. В законе этот черный список объявлен открытым, что дает Америке возможность включить в него почти любое российское должностное лицо, названное нарушителем прав человека. Должно быть, его составители были искренне озабочены состоянием юстиции и прав человека в России и считали, что их законодательный акт поможет исправить ситуацию. Однако большинство сенаторов и членов Конгресса, поддержавших этот законопроект, поступили так из-за своего полного безразличия к отношениям с Россией. Кремль четко дал понять, что ответная реакция последует, однако Капитолийский холм это заявление не впечатлило.

В большинстве случаев, когда тот или иной закон выделяет какое-то конкретное государство с целью наказать его, люди, которым небезразличны отношения с этим государством, мобилизуются, добиваясь того, чтобы забота о правах человека не отразилась негативно на национальных интересах США. Но в случае с законом Магнитского Россия стала объектом травли для всех тех, кто хотел бесплатно заработать очки. Полагать, будто закон Магнитского поможет, это равноценно вере в то, что чем напряженнее обстановка в России и отношения между Вашингтоном и Москвой, тем ближе конец российской автократии. Но это очень рискованная ставка.

Российский парламент в декабре 2012 года принял закон в ответ на акт Магнитского. Этот закон еще больше ограничил деятельность и без того связанных по рукам и ногам российских некоммерческих организаций, а также положил конец двадцатилетней практике усыновления российских сирот американцами. Он стал отражением противоположного отношения, показав одержимость Москвы Америкой, ее ролью в мире и ее воздействием на Россию. Столкнувшись с вызовом со стороны городских манифестантов, представляющих модернизационную составляющую российского общества, Кремль и его союзники заметно сместились в сторону традиционализма и консерватизма. Тот официальный патриотизм, который проповедуют сегодня наиболее активные члены данного лагеря, основан на антиамериканизме. Современный российский антиамериканизм не является продуктом законов, принятых в ответ на закон Магнитского, но из-за них он очень заметно усилился. Умеренные разбегаются и прячутся.

Политическая ситуация в России остается изменчивой. Недавнее пробуждение, позволившее российскому обществу выступить за перемены в стране, воодушевило очень разные силы, от либертарианцев до фундаменталистов. Пытаясь продвигать очень разные идеи относительно будущего России, все они будут апеллировать к США. Либералы считают, что Запад, и Соединенные Штаты в частности, могут как минимум «подавать пример» и быть образцом для России. Кое-кто в их рядах надеется, что давление Запада на российскую элиту (в виде закона Магнитского) поможет сделать то, чего не в состоянии сделать внутренняя оппозиция: заставить правителей России соблюдать законы страны. Консерваторы и традиционалисты, в отличие от них, пытаются превратить Соединенные Штаты в пугало и выставить своих оппонентов из рядов социалистов и либералов в непатриотичном виде. Поражает то, что отношение к США вызвало серьезный раскол в российской внутренней политике.

В будущем те группировки в Конгрессе, что инициировали принятие закона Магнитского, наверняка постараются развить успех и потребуют обнародования и расширения списка лиц, к которым применяются санкции. Выполнению этой задачи будет способствовать сохранение общего безразличия к отношениям с Россией и катастрофический публичный имидж российского государства и его руководителей. В ответ российская Дума может придумать очередной асимметричный шаг, цель которого как можно больше навредить американским интересам. Когда защита российско-американских отношений с обеих сторон становится слишком дорогостоящим в политическом плане занятием, логика действия-противодействия может со временем вывести эти взаимоотношения из-под контроля.

Безразличие и одержимость примирить крайне сложно, и это хорошо известно. Однако такое сочетание стало новой сутью российско-американских отношений. Конечно, дипломаты не будут сидеть сложа руки. У Вашингтона и Москвы есть свои списки вопросов, сотрудничество по которым желательно и возможно. Следует отметить, что на протяжении всего 2012 года перевозки грузов через территорию России в Афганистан ни разу не оказывались под угрозой. Россия продолжает работать в рамках международных усилий по нераспространению, что касается Ирана и Северной Кореи. Президент Путин может не отказаться от участия в нынешнем саммите «Большой восьмерки», что он сделал в прошлом году, когда встреча проходила в Кэмп-Дэвиде, а Обама может приехать в сентябре в Санкт-Петербург на встречу Группы 20. однако все это будет иметь второстепенное значение. Поскольку российско-американские отношения решительно вторглись в российскую политику, Соединенные Штаты стали занимать в этой политике важное место.

Как это ни парадоксально, в США данный момент может остаться незамеченным, поскольку там Россия исчезла с экранов радаров как страна, неизбежно и устойчиво приходящая в упадок. Вашингтон больше не видит в Москве незаменимого партнера, как было четыре года назад, когда команда Обамы думала о том, что делать с Афганистаном, Ираком и Ираном. По широкому кругу вопросов, имеющих большое значение для США, Россия является либо несущественным фактором, либо раздражителем – либо и тем, и другим. Внутренние события в России, вопреки кремлевским фантазиям, не очень сильно или совсем не волнуют американских политических руководителей. В результате возникает соблазн просто проигнорировать Россию и пройти мимо нее, что остро ощущают архитекторы перезагрузки. Конечно, дипломатическая рутина будет продолжаться, но интерес к реальному сотрудничеству угасает.

«Стратегическое безразличие» действительно может стать новой нормой в американской политике по отношению к России, и в этом могут быть свои преимущества. Однако следует помнить, что такой подход не означает полное отсутствие у Вашингтона политики в отношении России. Да, во второй срок Обамы Россия находится не в центре американских озабоченностей, и особых надежд как партнер она не вызывает. Но как независимый игрок, обладающий некоторой властью и влиянием, она своими действиями на международной арене способна вызывать определенные последствия в самых разных регионах и вопросах – от Азиатско-Тихоокеанского региона до Афганистана и Арктики; от природных ресурсов до ядерного оружия; от климатических изменений до кибервойн. Если взглянуть в будущее, то Россия это страна, переживающая захватывающие внутренние перемены, особенно в обществе – пусть даже преобладающее представление о ней состоит в том, что это неизменная, однако сокращающаяся масса, обреченная на неизбежный упадок. Соединенные Штаты должны знать, насколько важна и серьезна их роль внутри России, и вести себя там осторожно и внимательно. Может, в безразличии нет ничего страшного, но для него все равно нужна стратегия.