Пора спуститься с небес на землю. Предложенную Россией сделку, в рамках которой Сирия должна отказаться от своего арсенала химического оружия, вряд ли можно назвать «значительным прорывом», о котором говорит Обама. Президент заявил на прошлой неделе, что данная инициатива способна предотвратить американские удары по Сирии, «если она реальна». Но она таковой не является. Скорее всего российский план не сработает, и Обама знает это. Однако он со своей администрацией приветствовал выдвинутую инициативу. Почему?
Высокопоставленный представитель Госдепартамента сказал недавно, что предложенная договоренность должна быть «реальной», «оперативной» и «поддающейся проверке». Администрация также заявила, что такая сделка должна быть «всесторонней» и «осуществимой». Но по многим причинам быть такой она не может.
Сделка эта не будет оперативной. Как отмечает Дина Эсфандиари (Dina Esfandiari), даже если Асад раскроет данные обо всех своих арсеналах химического оружия (а это большое если), вряд ли все можно будет сделать за семь дней, как предложил госсекретарь Джон Керри, отвергший довод Асада о том, что Сирии надо дать на это 30 дней. Уничтожить такой крупный арсенал, какой имеется у Асада (есть оценки, что он самый большой в мире), «за день не удастся. Реальнее вести речь о годах, а не о месяцах».
Этот план будет неосуществим, потому что Россия не согласилась ни на какие меры правового принуждения. Соединенные Штаты, Британия и Франция сходятся в том, что режим инспекций по проверке химического оружия должен быть юридически обязательным, что должна быть санкция на применение силы в соответствии с главой VII Устава ООН в случае невыполнения Сирией своих обязательств. Однако Россия уже выступила против проекта резолюции Совета Безопасности, в котором заложено это положение. Поэтому чиновники из администрации в пятницу сменили тональность своих высказываний, заявив, что Обама согласится на резолюцию СБ ООН, не поддержанную угрозой применения силы.
Хотя после этого Россия и США все-таки договорились выдвинуть такую резолюцию в соответствии со статьей VII, любые нарушения, влекущие за собой карательные меры, будут рассматриваться в Совете Безопасности, где Россия может заблокировать применение силы. Как заметил госсекретарь Керри, «применение силы — это определенно один из вариантов, который может иметься в распоряжении СБ ООН, а может и не иметься». Но, даже при наличии условий главы VII, по сути слабая американская и международная реакция (если таковая вообще была) на предположительно имевшие место случаи использования химического оружия режимом Асада вряд ли убедит сирийский режим в том, что применение силы станет неотвратимым ответом на любое нарушение договоренности.
Неудивительно, что Асад сразу согласился на такой план. Более того, он пытается извлечь из него максимальную выгоду. Российский президент Владимир Путин сказал, что договоренность заработает лишь в том случае, если Соединенные Штаты и их соответствующие союзники «скажут нам об отказе от своего плана по применению силы против Сирии». Видимо, для Асада этого недостаточно, так как он заявил в четверг в интервью, что Сирия не откажется от своего химического оружия, если США не прекратят вооружать повстанцев, что, согласно информации из Сирии и заявлениям американских представителей, ЦРУ начало делать в последние недели.
Сделка в рамках российского предложения также не будет всесторонней, поддающейся проверке и реальной. Все потому, что режим Асада и силы оппозиции контролируют в Сирии свои участки территории, а за многие районы ведется ожесточенная борьба. В опубликованном в четверг докладе исследовательской службы конгресса говорится: «Американские представители выражают уверенность в том, что режим Асада обеспечивает безопасность и сохранность запасов химического оружия в Сирии». Однако для проверки этого придется проводить инспекции на местах. Они необходимы, если цель плана заключается в достоверном избавлении от химического оружия Сирии, а не просто в отнятии такого оружия у сирийского правительства.
Нельзя исключать, что некоторые силы в составе оппозиции могут обладать химическим оружием. В мае Карла Дель Понте (Carla Del Ponte), входящая в состав независимой комиссии ООН по Сирии, заявила в интервью, что повстанцы применяли газ зарин, хотя Свободная сирийская армия быстро опровергла данное заявление. Директор редакции журнала CBRNe World Гвин Уинфилд (Gwyn Winfield) утверждает, что повстанцы имеют опыт, а возможно, и средства доставки, обладая возможностями для нанесения удара химическим оружием, что они могли «захватить склад с оружием, где были некие химические отравляющие вещества», и что какой-нибудь «перебежчик из правительственных войск мог взять с собой ограниченное количество таких отравляющих веществ». В пятницу турецкая прокуратура заявила, что группировки сирийских повстанцев ищут материалы для производства газа зарин для фронта «Аль-Нусра» и бригад «Ахрар аш-Шам» (эти организации не связаны со Свободной сирийской армией). С первого случая применения химического оружия в Алеппо в марте этого года и до последнего, произошедшего 21 августа в Гуте, сирийское правительство обвиняет в его использовании повстанцев — так же, как и Россия. Госсекретарь Керри не стал оспаривать утверждение российского министра иностранных дел Сергея Лаврова о том, что в контролируемых боевиками районах может находиться один или два объекта с химическим оружием.
Попытаются ли инспекторы попасть на территорию, удерживаемую повстанцами? Чтобы план химического разоружения в Сирии был всесторонним, они должны это сделать. (В конце концов, Россия и Сирия утверждают, что в этих районах имеется химическое оружие.) План предусматривает содействие работе инспекторов со стороны правительства и оппозиционных сил.
Таким образом, выступающая против Асада оппозиция оказывается в сложном положении. Если договоренность будет достигнута, и инспекторы из Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) отправятся в Сирию, смогут ли они попасть в районы, удерживаемые повстанцами? А это большая часть территории страны. Какие стимулы есть у повстанцев, чтобы содействовать проверкам инспекторов? Ведь если такие проверки состоятся, это значительно снизит шансы на проведение международной военной интервенции, за которую они выступают. Таких стимулов у них нет. Но им вряд ли захочется предстать перед международным сообществом в качестве силы, препятствующей работе инспекторов и, соответственно, саботирующей дипломатические усилия по урегулированию конфликта. Придумает или нет оппозиция какую-нибудь причину, мешающую инспекторам попасть в контролируемые ими районы, будет или нет она препятствовать их перемещению — неясно. Но для таких действий побудительные мотивы у нее будут — это несомненно.
Неудивительно, что оппозиция резко осудила данную договоренность. Лидер Свободной сирийской армии генерал Салим Идрис (Salim Idriss) уже категорически отверг данный план. Он настаивает на том, что на контролируемой Свободной сирийской армией территории никакого химического оружия нет. Вместе с тем, он заявил, что его силы не будут «препятствовать работе наблюдателей ООН», если они захотят попасть на удерживаемую повстанцами территорию. Против договоренности выступила также Сирийская национальная коалиция, отметившая в своем заявлении, что «преступления против человечности нельзя прощать и оправдывать политическими уступками, а также отказом от оружия, при помощи которого эти преступления совершаются».
Тем не менее, даже если у повстанцев в настоящее время нет химического оружия, в их руки может попасть удерживаемая правительственными войсками территория, где хранится такое оружие, причем произойти это может еще до его вывоза или уничтожения. Как отмечается в недавнем докладе исследовательской службы конгресса, «характер и ход конфликта в Сирии говорит о том, что быстрый переход важных военных объектов из рук в руки вполне возможен». А если у повстанцев имеется химическое оружие (или если они его получат), то со временем оно может оказаться под контролем правительственных войск в случае проведении наступления и захвата удерживаемой повстанцами территории.
Есть также много других причин, по которым договоренность может оказаться неосуществимой в практическом плане. В частности, это вызвано тем, что осуществлять ее положения придется в зоне активных боевых действий. Так чем же объясняется согласие на эту договоренность администрации?
Одно из возможных объяснений состоит в том, что Обама на самом деле не хочет наносить удар по Сирии и пытается заручиться политической поддержкой для его осуществления. Следуя этим дипломатическим путем и зная, что он способен завести в тупик, президент может впоследствии сказать, что все мирные возможности исчерпаны и что он прибегнет к силе как к последнему средству. Это может изменить настрой в США, как в конгрессе, так и среди американского народа, а также мнение международного сообщества и особенно американских союзников. Появится нужный запас времени, чтобы получить на Капитолийском холме столь необходимые голоса для санкционирования силовых действий — если голосование вообще состоится.
Еще одно возможное объяснение состоит в том, что администрация не знает, как ей поступать дальше, и видит в российском предложении способ потянуть время и сформулировать план дальнейших действий. Весьма заманчиво попытаться разобраться в отдельных действиях, поставив их в контекст некоей масштабной и заранее составленной стратегии. Но мы должны помнить о том, что никакого общего плана игры здесь быть не может. Это подтверждается многими действиями администрации в рамках реагирования на сирийский кризис.
А может, Обаме просто нужна передышка. Поддержав российское предложение, администрация встала на путь, ведущий в никуда. Но очень сложно предугадать, насколько долог будет этот путь, и что может возникнуть в ходе этого движения. Вероятно, Обама надеется, что он будет очень долгим, продлив тот промежуток времени, когда мяч будет не на его стороне — или что дорога эта зайдет в тупик, не дав никаких результатов. А может, он надеется и на первое, и на второе.
Похоже, президент хочет умыть руки и выбраться из этой неразберихи. Это было понятно, когда он заявил в четверг репортерам, что сосредоточит усилия на внутренних задачах, а госсекретарь Керри будет заниматься переговорами по Сирии. «Мы тратим очень много времени на сирийский вопрос […] однако важно признать, что у нас много дел дома», — сказал Обама. Вместо Сирии президент теперь сосредоточится на проблемах иммиграции, бюджета и здравоохранения. В отличие от Сирии, здесь он может добиться значимых успехов.
Оригинал публикации: Russia’s Syria Deal Is Not Real