Американцы плохо знают свою армию.
И это неудивительно. В эпоху профессиональных вооруженных сил, когда принцип их комплектования добровольный, военнослужащие составляют ничтожно малую часть от общей численности населения (примерно половину процента). Ветеранов в США гораздо больше, чем военнослужащих, находящихся на действительной военной службе. Но и они составляют лишь около 13% населения, и их число уменьшается, так как те, кто воевал во время Второй мировой войны, в Корее и во Вьетнаме, стареют и уходят из жизни. Большинство сегодняшних ветеранов участвовали в войнах, которые американцы считают частью нашей истории, но не настоящего. Американцы, которым за шестьдесят, составляют менее 20% населения страны, и примерно половина американских ветеранов старше 60 лет.
Поэтому неудивительно, что обычный американец мало что знает об армии и еще меньше о тех, кто в ней служит.
Но, конечно же, почти у всех у нас есть свое собственное и очень прочное мнение насчет вооруженных сил. Природа не терпит вакуума, а в отсутствие конкретных знаний многие американцы, и уж точно многие представители СМИ обращаются к удобным, но опасно искаженным мифам о тех, кто служит. Не имея примеров сложности и неоднозначности человеческой натуры, мы превращаем военнослужащих в общее понятие и делим их на весьма затасканные категории: герой, злодей и жертва.
В каждом стереотипе есть зерно правды, но каждый больше вводит в заблуждение, нежели проясняет. А в совокупности очень трудно провести детальную, ясную, с учетом всех нюансов и особенностей общенациональную дискуссию о нашей армии и о ее роли в обществе.
Этот тип вы знаете. Это любимец политического центра и правых, а с 11 сентября он стал официальной частью их национальной идеи. Те кто служат, это «отважные воины, рискующие жизнью во имя американского народа». А «благодарная нация воодушевляется их подвигами». Погибающие на американских войнах это «герои, каждый до последнего», говорит президент Обама.
Ключевые слова в этой интерпретации «отвага», «подвиг», «жертвенность», «бескорыстие» и «героизм». Говорят, что данные характеристики присущи каждому военнослужащему. А еще есть слово «благодарность» — это то, что остальные должны официально чувствовать. Данные слова повторяются бесконечно, перекочевывая из речи в речь. Очевидно, такие речи составляют функционеры с небогатым словарным запасом. Председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Мартин Демпси (Martin Dempsey) напоминает нам, что «мир и свобода, которыми мы наслаждаемся каждый божий день, стали возможны благодаря преданности и готовности к самопожертвованию многих отважных мужчин и женщин в форме». Министр обороны Чак Хейгел (Chuck Hagel) объясняет: «Наши отважные мужчины и женщины в форме продолжают защищать свободы, провозглашенные отцами-основателями более двух столетий тому назад».
Таковы типичные и стандартные настроения и чувства, выражаемые в выступлениях в День памяти павших и в День ветеранов. Но после 11 сентября они также стали стандартом риторики буквально в каждом уголке американской массовой культуры. Американский Красный крест призывает сограждан «направлять героям праздничные письма». Группы ветеранов настаивают на том, чтобы работодатели участвовали в ярмарках вакансий под лозунгом «Возьми на работу героя». А военнослужащих-инвалидов называют «ранеными воинами» независимо от того, получил он ранение на поле боя или неловко упал, маршируя в составе военного оркестра.
Между тем, полные энтузиазма публичные изъявления народной благодарности стали обязательным ритуалом. Здесь и приторные заявления типа «спасибо за вашу службу», и странные требования к крупным авиалиниям о том, что военнослужащие в форме должны иметь право садиться в самолет вне очереди, оставляя позади людей престарелых, инвалидов и родителей с грудными детьми. (Такая практика вызывает смущение у многих военных и возмущает тех, кто считает ее апофеозом бездумного прославления армии. «Было время, когда сильные и здоровые должны были уступать слабым, — возмущенно сказал мне недавно один отставной дипломат. — Помните правило „женщины и дети вне очереди“? Меня удивляет, что авиалинии не требуют от пассажиров с маленькими детьми вносить военных в самолет на руках». Мой друг-дипломат обиженно спросил, почему это авиалинии не пускают вне очереди чиновников из Госдепартамента. Но в мире, где любой военнослужащий — это по определению самоотверженный герой, любая другая государственная служба по сравнению с армией ничто.)
На левом фланге политики гораздо больше скепсиса в отношении идеи о том, что «все мужчины и женщины в форме это герои». У многих левых сложился прямо противоположный стереотип: солдат это злодей. (В популярной мифологии фигурирует только пехотинец; летчики и моряки слишком сложны, и в эту картину не укладываются.) Согласно интерпретации этого лагеря, военные никакие не герои. Напротив — это завзятые поставщики жестокости и зверств, действующие от лица гипердержавы-гегемона. Они идут в армию не из чувства долга и бескорыстного патриотизма, а потому что получают там поистине садистское наслаждение. Им хочется властвовать над «азиатами», мочиться на Коран и участвовать в санкционированных акциях зверской жестокости. «Никто пока не доказал, что агрессивные и склонные к дурному мужчины с охотой идут в армию, куда их влечет культура жестокости и насилия, но некоторые ученые подозревают, что это именно так», — мрачно заявляет профессор журналистики из Колумбийского университета Хелен Бенедикт (Helen Benedict).
Подобно стереотипу «солдата-героя» стереотип солдата как брутального убийцы имеет богатую родословную. В США этот стереотип достиг своего пика во время войны во Вьетнаме, которая в народном воображении стала ассоциироваться с напалмом и ужасами деревни Сонгми. В какой-то мере этот стереотип сошел на нет, когда после 11 сентября ему на смену пришло прославление армии. Но в некоторых левых кругах он сохраняет свою силу, подпитываемый периодическими скандалами и преступлениями, сопровождающими долгую американскую войну с террором.
Тюрьма Абу Грейб оживила данный стереотип снимками обнаженных и дрожащих от холода и страха иракцев, стоящих перед ухмыляющимися американскими солдатами. Затем его подкрепила история о кровопролитном буйстве сержанта Роберта Бейлса (Robert Bales), который убил 16 деревенских жителей в Афганистане, а также разоблачения 2010 года, когда стало известно, что некоторые военнослужащие из 5-й бригады убивали гражданских афганцев просто ради удовольствия.
Даже последние сексуальные скандалы в армии усиливают этот стереотип о солдате как о злодее. Исполнительный директор Центра действий женщин-военнослужащих Аму Багхвати (Amu Baghwati) говорит о присутствии в армии «культуры, полной дискриминации женщин, шуток об изнасилованиях и порнографии». Другой критик связывает «усиление культуры извращенных сексуальных преступлений в армии» с «промыванием мозгов американским солдатам, которых превращают в жестоких убийц». В такой сюжетной картине об американских военных нет ничего напоминающего героизм или готовность к самопожертвованию, а есть лишь бесконечная подозрительность и безграничная жестокость.
Другие же отрицают и идею «солдата как героя», и идею «солдата как злодея», предпочитая занимать заманчивую золотую середину. Этот последний стереотип представляет солдата как малограмотную пешку, как человека, которого обманом заманили на военную службу, причинив ему нескончаемый ущерб.
У такого представления тоже глубокие корни. Это интерпретация времен призыва на военную службу, и в ней новобранцы — это незадачливое пушечное мясо, люди, убивающие и погибающие из-за чьей-то алчности. Подобно мифам о «солдате-герое» и «солдате-злодее», сторонники данного представления вполне могут найти примеры в подтверждение своей интерпретации. Во времена Вьетнамской войны призванные в армию дети бедняков и рабочих оказывались во влажных и смертоносных джунглях, в то время как их сверстники из среднего класса и из верхушки получали отсрочку, учась в колледжах. Сегодня призыва нет, но ученые говорят о продолжающемся «призыве бедности», а многие американцы по-прежнему верят в то, что в армии несоразмерно много бедных и малообразованных (хотя факты свидетельствуют об обратном).
Согласно такой версии, военнослужащие могут угнетать других людей, но делают это потому, что они сами невольно подверглись жестокому обращению, обману и промыванию мозгов. Война «делает солдата бесчеловечным», пишет Анри Жиро (Henry Giroux) в Monthly Review. «Очень важно понять эту жестокую психологию огрубления, эмоциональной черствости и снижения нравственной ответственности». После «огрубления» солдат может совершать «акты поразительной жестокости, военные преступления, а также нападения на мирное население без разбора». Но вместе с тем, «побочный ущерб дает о себе знать с двойной силой, когда военнослужащие возвращаются с поля боя домой и начинают совершать самоубийства в рекордных количествах, а также творить безобразия — в частности, сексуальное насилие, издевательства над женами и детьми».
Это мрачная картина жертвоприношения и бессилия. Согласно такой интерпретации, молодые, бедные и малограмотные идут в армию, потому что у них нет выбора. После курса обучения жестокости их отправляют служить в качестве невольных орудий угнетения. Затем у измученных совестью и раздраженных солдат возникает синдром посттравматического стресса, и они начинают издеваться и жестоко обращаться со своими товарищами и с семьями, у них появляется склонность к суициду; а в итоге эти люди часто становятся алкоголиками, наркоманами, бездомными и безработными.
Военные не все герои. Среди них немало людей, демонстрирующих исключительную отвагу и самоотверженность, но как и в любом людском коллективе, в армии есть своя доля бюрократов, ничтожеств, лодырей и преступников. Но военные не злодеи. Некоторые из них совершают страшные преступления, и иногда этому попустительствует командование; но в основном военнослужащие ведут себя с достоинством, вполне разумно и трезво. А многие в армии сами выступают против жестокости и разложения. Кто-то рискует своей жизнью и карьерой, защищая мирных иракцев и афганцев; кто-то борется с другими формами правонарушений и злоупотреблений в армейских рядах. И наконец, далеко не все военнослужащие являются жертвами. Хотя некоторые идут в вооруженные силы от безденежья и отчаяния, а в итоге сталкиваются с посттравматическим синдромом, страдают от алкоголизма и наркомании, военные — это гораздо более разнообразный срез общества, чем кажется многим американцам. И в целом военнослужащие, воевавшие после 11 сентября, отзываются о своей службе положительно.
В ближайшие недели я расскажу о некоторых проявлениях такого чрезвычайного разнообразия и сложности в армейских рядах, а также вынесу на обсуждение вопрос о том, как дезориентирующие стереотипы о военнослужащих искажают общественные дебаты об армии и ее роли.
Роза Брукс — профессор права Джорджтаунского университета и старший научный сотрудник фонда New America. С 2009 по 2011 год она работала консультантом у заместителя министра обороны по политическим вопросам, а ранее — старшим советником в Госдепартаменте.
Оригинал публикации: Heroes, Villains, and Victims