Краткая биографическая справка

Имя Сиэттла, вождя индейцев сквомиш вписано не только в историю самого большого города штата Вашингтон. Среди белых поселенцев штата он фигурирует как "величайший индейский друг", который когда-либо только был им известен.

Сиэттл, сын вождя Счвиба (Schweabe), в 1792 году мальчиком был свидетелем прибытия в Пьюджет Саунд (Puget Sound) английского исследователя Ванкувера и его людей на "огромной белокрылой птице" - корабле "Дисковери". Невиданные сокровища и дружелюбие первых белых людей произвели на Сиэттла неизгладимое впечатление. Повзрослев, он пришел к выводу, что всем людям следует идти по тропе мира, избегая войны друг с другом.

Такие убеждения революционны. Война и грабеж были образом жизни индейцев тихоокеанского побережья, и в молодости Сиэттл участвовал в создании и руководстве союза шести племен, воевавшего против "конных индейцев", которые жили на северо-востоке. Хотя успехи в этих войнах возвели молодого вождя в высокое положение "Вождя Союзных Племен" (Конфедерация Дувамиш), они оказались его последним воинским достижением. Остаток своей жизни Сиэттл посвятил борьбе за мир.

Когда в 1830-х годах на северо-запад прибыли католические миссионеры, Сиэттл стал христианином, и при крещении принял имя Ной - в честь своего любимого библейского персонажа. Он ввел среди своих людей регулярные утренние и вечерние моленья, которые продолжались и после его смерти.

У Сиэттла было достаточно возможностей продемонстрировать свою веру во всеобщее братство. Белые поселенцы, основавшие в 1851 году маленькую общину на Пьюджет Саунд, получали от него неограниченную помощь и разделяли с его людьми их рыбу, моллюсков, другие дары моря и дичь. В 1852 году маленькое поселение, которое сначала оптимистично было названо Нью-Йорк, а потом Алки Пойнт, было окончательно переименовано в Сиэттл.

Но по мере прибытия на северо-запад все большего количества белых поселенцев, их отношения с индейцами становились все более натянутыми и предвещали бурю. Зимой 1854-1855 годов несколько северо-западных племен объединились в надежде изгнать белых из своей страны.

В январе 1855 года первый губернатор территории Вашингтон и суперинтендант по индейским делам Исаак И. Стивенс собрал общины Сиэттла и поведал им о договоре, который планировал их переселение в резервацию.

Сиэттл, который был более шести футов ростом, широк в плечах импрессивен и талантлив как оратор, отвечал губернатору звучным голосом, который был слышен всем его людям, собравшимся со всего побережья. Судя по переводу белого очевидца, речь благородного старого лидера, отмеченная горечью и смущением, была очень образна и поэтична.

Сиэттл первым подписал договор в порту Эллиотта в 1855 году, поместивший многие племена штата Вашингтон в резервации. Но, после заключения новых договоров, некоторые индейские группы, (из тех, что были переселены на земли, не включавшие территории для охоты и рыболовства), начали нападать на белых поселенцев. "Конные племена" восточного Вашингтона объединились, чтобы вести войну и пытались заручиться поддержкой "индейцев каноэ". Некоторые прибрежные племена присоединились к союзу, но люди Сиэттла в целом оставались лояльны по отношению к белым и были эвакуированы в шлюпах и каноэ в резервацию Порт Медисон. Во время этой и других индейских войн того периода Сиэттл поддерживал белых, в то же время оставаясь честным и могущественным лидером своего народа.

В соответствии с племенным поверьем, что упоминание имени мертвого потревожит его дух, Сиэттл заранее не был особо благодарен гражданам нового города, названного его именем. Он умер в резервации Порт Медисон в возрасте 86 лет.

Могила великого вождя находится на индейском кладбище в Сквомише (Вашингтон), в 14 милях от Сиэттла. На гранитной плите, установленной людьми Сиэттла, написано: "Сиэттл, Вождь Сквомиш и Союзных Племен, умер 7 июня 1866 г., верный друг белых."

Каждый год его могила становится местом мемориального церемониала, проводимого местными бойскаутами в День Скаутовской Годовщины. В самом Сиэттле бронзовая статуя представляет индейского лидера в характерной позе: его рука вытянута в жесте вечного мира и дружбы.

Перевод Щетько А.

"Famous Indians", Washington, 1966

Слово вождя
(в ответ на послание президента Франклина Пирса, 1855 г.)

Вашингтонский Большой Вождь послал нам слово - он хочет купить нашу землю. Большой Вождь посылает нам слово дружбы и заверяет в своей доброй воле к нам. Это делает ему честь, ибо мы знаем, что он вряд ли нуждается в нашей дружбе.

Мы рассмотрим его предложение, зная, что белый человек может прийти с оружием и отнять землю, если мы не продадим ее. Но как можно купить или продать небо над нами или тепло земли?! Даже мысль о том чужда нам. Если свежесть воздуха и блеск воды не принадлежат нам, как можно их продать?

Каждая пядь этой земли свята народу моему. Каждая поблескивающая сосновая иголка, каждая песчинка на берегу, туман в смеркающемся лесу, каждая поляна и каждое жужжание насекомого свято в памяти народа и его переживаниях. Сок, текущий в деревьях, несет в себе память краснокожего человека.

Переносясь к звездам, усопшие белого человека забывают ту землю, на которой они впервые увидели свет дневной. Наши усопшие никогда не забудут этой удивительной земли, потому что она мать краснокожего. Мы являемся частью этой земли и она часть нас.

Благоухающие цветы - это сестры наши. Косуля, лошадь и могучий орел - это наши братья. Скальные хребты, зелень лугов, пони и человек - все принадлежат к одной семье. И когда ваш Большой Вождь посылает нам весть, что он желает купить нашу землю, он требует от нас воистину много. Большой Вождь говорит, что он найдет нам место, где мы сможем жить сами по себе, в покое и мире. Тогда он был бы нам отец, и мы - его дети.

Мы обсудим твое предложение купить нашу землю, но это нелегко, ибо эта земля свята для нас.

Сверкающая вода ручьев и рек - это не просто вода, это кровь наших предков. Если мы продадим эту землю, вы должны помнить, что она свята. Вы должны научить детей ваших тому, что она свята и тому, что каждая движущаяся тень в прозрачной воде озер свидетельствует о переживании жизни моего народа и его памяти.

Журчание воды - это голос моего отца. Течения рек - это братья наши, они утоляют жажду нашу и несут наши каноэ, кормят наших детей. Если мы продадим вам землю нашу, вы должны помнить и научить этому детей ваших, что реки - наши братья и ваши братья. И вы должны относиться к ним как к братьям своим.

Краснокожий должен был всегда отступать перед надвигающимся белым, как мгла исчезает с гор при утреннем восходе солнца. Но прах отцов наших свят. Их могилы - это святая земля, и также эти холмы, эти деревья, этот уголок земли являются священными для нас.

Мы знаем, что белый человек не может постичь наших путей. Для него одно место так же хорошо, как и другое, ибо он, как чужак, который приходит ночью, берет от земли то, что ему нужно. Земля для него не брат, а враг, и когда он побеждает ее, он продолжает свой путь. Могилы отцов он оставляет позади себя с легким сердцем. Он похищает землю у детей своих, но и это его не беспокоит. Могилы отцов его и наследственные права детей его - в забвении. Он поступает с Землей-Матерью и Братом-Небом своими , как с имуществом, которое можно купить, похитить и продать, как овец или стеклянные бусы. Его жадность поглощает все, остается только пустынная земля.

Но может быть, краснокожий дик и неразумен? Вид городов ваших причиняет боль краснокожему.

Нет тихого места в городах белого человека. Нет ни единого места, где можно было бы слышать, как раскрываются почки весной. Или слышать звук крыльев насекомого. Но, может быть, вся причина в том, что я дик и неразумен? Шум только оскорбляет слух. И что это за жизнь, если нельзя слышать одинокий крик козодоя или спор лягушек ночью вокруг лесного озера?

Индеец нуждается в мягком говоре ветра, тихо проносящегося над лесным озером, в запахе лесной хвои после дождя. Воздух дорог краснокожему, ибо все живое получает свою часть от него в каждом вдохе. Животные, деревья, люди - все дышат тем же воздухом. А белый человек как будто не замечает воздуха, который он вдыхает. Он не чувствителен к зловонию. Это как бы человек, уже многие дни находящийся при смерти. Но если мы продадим тебе землю, ты должен помнить, что воздух дорог нам, потому что он дает дух свой всей той жизни, которую поддерживает.

Ветер, который дал деду нашему первый вдох, принял и его последний выдох. А если мы продадим землю нашу, ты должен будешь хранить ее и относиться, как к святыне, сохраняя место, куда и белый человек может прийти вкусить ветра, которому цветы луговые отдали свое благоухание.

Если мы примем твое предложение, то я ставлю одно условие: белый человек должен относиться ко всему живому на этой территории как к братьям.

Я, конечно же, не разумею никакого иного обычая. Я видел тысячи бизонов, гниющих в прерии в следах белого человека, когда он стрелял в них из проносящегося поезда. Я, конечно, дик и не могу понять, почему дымящий железный конь важнее, чем бизон, которого мы убиваем только на пропитание.

Что есть человек без животных? Если исчезли бы все животные, то человек умер бы в великом одиночестве духа. Ибо, что бы ни случилось с животными, то же произойдет вскоре и с людьми. Все взаимосвязано.

Вы должны научить своих детей, что под их ногами прах предков наших, чтобы они чтили землю, которая пресытилась жизнью им подобных. Научите детей ваших тому, чему мы своих детей научили - тому, что земля является матерью нашей. И что бы ни случилось с землей, то же произойдет с детьми земли. Если человек плюнет на землю, он плюнет на себя.

Мы это понимаем. Земля не принадлежит человеку, но человек привязан к земле. Все живые существа едины, как кровь, которая соединяет род воедино. Все создания - единое целое. Что произойдет с землей, произойдет и с сынами земли. Не человек соткал нить жизни, он только нить в ней. Что он делает ткани, то он делает себе.

Но мы рассмотрим твое предложение переселиться в резервацию, которую ты приготовил для моего народа. Будем жить в стороне и в мире. Это не так уж важно, где проведем конец своих дней. Дети наши видели унизительное поражение отцов своих. Воины наши от позора после поражения впали в леность и осквернили себя сладкой пищей и крепкими напитками.

Это совсем неважно, где мы проведем конец своих дней. Их немного. Всего несколько зим еще, и уже ни одного дитя из тех больших племен, которые когда-то обитали на этой земле и которые теперь кочуют маленькими группами в лесах, не останется, чтобы скорбеть у могил народа, который когда-то был таким же сильным и полным надежд, как и твой народ теперь. Но есть ли причина мне скорбеть по поводу народа моего? Племена состоят из людей, а не из чего-то иного. Люди же приходят и уходят, как волны морские.

Так же и белый человек, Бог которого говорит с ним, как с другом, не является исключением из нашей общей судьбы. Может, мы еще станем братьями, кто знает?

Но одно мы познали: то, что белый человек сможет уразуметь - у нас единый Бог. Вы можете думать, что Он принадлежит вам, так же, как хотите, чтобы и земля была ваша. Но Он Бог всех людей, и Он испытывает жалость как по отношению к белому, так и по отношению к краснокожему. Эта земля дорога Ему. Кто причиняет вред земле, тот не чтит ее Творца. И белые исчезнут однажды, возможно раньше, чем все другие племена. Кто постоянно ходит под себя, в одну из ночей задохнется в собственных нечистотах.

Но, усопши, вы засветитесь ярко, зажженные силою того Бога, который привел вас в эту землю и в каком то особом предназначении дал вам власть над всей землей и над краснокожими. Это предназначение - для нас мистика, ибо мы не понимаем, когда всех бизонов убивают, диких приручают, потаенные уголки лесов заполняют запахом человеческих толп и пейзажи холмов портят говорящими проводами.

Где чаща? Нет ее.

Где орел? Нет его.

Прощай, быстрый конь и езда!

Это начало конца.

Итак, мы рассмотрим твое предложение купить нашу землю. Если мы согласимся, сделаем это, чтобы гарантировать себе резервацию. Может быть, там сможем прожить конец наших дней, как сами хотим.

Когда последний краснокожий исчезнет с этой земли и его память будет только как тень облака, проплывающего над прерией, души народа моего будут пребывать на этих берегах и в этих лесах. Потому, что они любят эту землю, как новорожденный любит сердцебиение матери своей.

Если мы продадим тебе землю нашу, любите ее как мы ее любили. Заботьтесь о ней, как мы о ней заботились. Сохраните в памяти вашей вид ее таким, как он теперь есть, когда принимаете ее от нас.

И всеми силами вашими, всей душой вашей и всем сердцем вашим сохраняйте ее для детей ваших и любите ее как Бог любит нас всех.

Одну истину мы познали: наш Бог - это Бог для всех людей, и земля дорога Ему. И белый человек не может избежать общей судьбы нашей.

Может быть, мы еще станем братьями?

Увидим.

"Белый человек никогда не будет одинок"
Ответная речь вождя Сиэттла на совете с первым губернатором территории Вашингтон Исааком И. Стивенсом в январе 1855 года (английский перевод записан на месте доктором Смитом).

Это небо, веками проливавшее слезы сострадания по моему народу и кажущееся нам неизменным и вечным, может меняться. Сегодня оно ясное, завтра может быть затянуто тучами. Мои слова похожи на звезды, они не меняются никогда. Что бы ни сказал Сиэттл, Великий Вождь в Вашингтоне может быть так же уверен в его словах, как он уверен в появлении солнца по утрам и смене времен года. Белый Вождь говорит, что Великий Вождь из Вашингтона посылает нам заверения в дружбе и доброй воле. Он проявляет доброту, ибо мы знаем, что он не нуждается в нашей ответной дружбе. У него много людей. Они как трава, растущая в бесконечных прериях. Моих людей мало. Они напоминают отдельно стоящие деревья после урагана в степи. Великий и, я думаю, добрый Белый Вождь передает нам, что хочет купить наши земли, но так, чтобы и нам осталось достаточно места для проживания. Это действительно кажется справедливым, даже благородным предложением, ибо у Красных Людей не осталось прав, с которыми Белый Вождь должен считаться. Предложение это мудрое, потому что нам уже не нужны такие обширные земли.

Было время, когда наших людей на земле было столько же, сколько воды во взволнованном ветром море обрушивается на покрытое раковинами дно, но время это давно прошло, а о величии племен остались лишь скорбные воспоминания. Я не буду ни говорить, ни скорбить о нашей преждевременной гибели, не буду и упрекать моих бледнолицых братьев в том, что они ускорили эту гибель, потому что мы тоже, возможно, отчасти виноваты в этом.

Молодежь импульсивна. Когда наши молодые люди гневаются на реальное или воображаемое зло и раскрашивают лицо черной краской, это означает, что сердца их черны, и что часто они могут быть жестокими и безжалостными. Тогда ни старики, ни старые женщины не могут их удержать. Так было всегда. Так было, когда белые люди начали теснить наших предков на запад. Но давайте надеяться, что вражды между нами больше не будет. В противном случае мы ничего не выиграем, только проиграем. Молодые люди считают месть победой, даже если она достается ценою их жизни, но старики, остающиеся во время войн дома, и матери, чьи сыновья могут погибнуть, думают по-другому.

Наш добрый отец в Вашингтоне, а я считаю его столь же нашим, сколь и вашим, ибо Король Георг отодвинул свои границы дальше на север, итак, наш великий и добрый отец передает нам, что если мы будем поступать согласно его желаниям, он возьмет нас под свою защиту. Его смелые воины окружат нас надежной, непобедимой стеной, а его прекрасные боевые корабли заполнят наши бухты, так что никто из наших старых врагов с далекого севера, ни хайда, ни цимшианы, не будут больше пугать наших женщин, детей и стариков. Тогда действительно он станет нашим отцом, а мы - его детьми. Но возможно ли это? Ваш Бог - это не наш Бог. Ваш Бог любит ваш народ и ненавидит мой. Он любовно защищает Своими сильными руками бледнолицых, Он ведет их за руку, как отец сына. Но Он забыл о Своих красных детях, если мы действительно Его дети. Наш Бог, Великий Дух, тоже, похоже, оставил нас. Ваш Бог каждый день укрепляет ваших людей. Скоро они заполнят всю землю. Наши люди исчезают, как вода во время отлива, с тем, чтобы никогда не вернуться. Бог белых людей не может любить наш народ, иначе Он защитил бы его. Наши люди похожи на сирот, которым не от кого ждать помощи.

Как же мы можем быть братьями? Как может ваш Бог стать нашим Богом, вернуть нам былое процветание и пробудить в нас думы о прежнем могуществе. Если у нас один небесный отец, Он пристрастен, ибо Он встал на сторону Своих бледнолицых детей. Мы никогда не видели Его. Он дал вам законы, но ни единого слова не обратил к своим красным детям, которых когда-то на этом обширном континенте было так же много, как звезд в тверди небесной. Нет; мы принадлежим к двум разным расам, с разными истоками и разными судьбами. Между нами мало общего.

Для нас прах наших предков - святыня, а место, где они покоятся, почитается всеми. Вы далеко уезжаете от могил своих предков и, похоже, не сожалеете об этом. Ваш Бог железным перстом начертал вам основы вашей религии на каменных скрижалях, чтобы вы не забыли их. Красный Человек так и не смог понять эту религию, не смог запомнить ее. Наша религия - это традиции наших предков, сны наших стариков, которые в священные часы ночи посылал им Великий Дух; это видения наших сахемов. Наша религия записана в сердцах наших людей.

Ваши мертвые перестают любить вас и землю, в которой родились, как только переступают порог могилы и уходят в свое путешествие за звезды. Вскоре их забывают, и они никогда не возвращаются. Наши мертвые никогда не забывают красивый мир, в котором жили. Они продолжают любить его зеленые долины, величественные горы, уединенные долы и обрамленные лесами озера и заливы, они постоянно тоскуют по тем, кого оставили, и тепло и нежно вспоминают их, поэтому они часто возвращаются из Мест Счастливой Охоты, чтобы повидать своих близких, наставить и утешить их.

День и ночь не могут жить вместе. Красный Человек всегда исчезает с приближением Белых Людей, как утренний туман рассеивается с лучами солнца.

И все же, ваше предложение кажется справедливым, и, я думаю, мои люди примут его и уйдут жить в резервацию, которую вы им предлагаете. Тогда мы будем жить в мире, ибо слова Великого Белого Вождя кажутся словами самой природы, обращенными из глубокой тьмы к нашему народу.

Не очень важно, где мы проведем остаток наших дней. Их будет немного. Похоже, ночь для индейцев будет темной. На горизонте не мерцает ни одной звезды надежды. Раздаются печальные стоны ветров. Суровая судьба идет по следу Красного Человека, и куда бы он ни пошел, он услышит приближающиеся шаги охотника за его волосами и бесстрастно приготовится встретить судьбу, как делает раненая олениха, заслышав шаги приближающегося охотника.

Еще несколько лун. Еще несколько зим, и не останется ни одного потомка могущественных племен, некогда кочевавших по этой необъятной земле или счастливо живших в своих домах под защитой Великого Духа; не останется никого, чтобы оплакивать могилы своих близких. Но зачем мне преждевременно скорбить о судьбе моего народа? Племя сменяет племя, нация сменяет нацию, как волны в море. Это закон природы, сожалеть о нем бесполезно. Время вашего упадка, возможно, еще далеко, но оно обязательно придет, потому что даже белому человеку, Бог которого идет рядом с ним и беседует с ним, как друг, не избежать общей судьбы. В конце концов, мы можем стать братьями. Увидим.

Мы обдумаем ваше предложение, а когда решим, дадим вам знать. Но если мы его примем, то прямо здесь и сейчас я выдвигаю одно условие - чтобы никогда нас не лишали возможности беспрепятственно и в любое время посещать могилы наших предков, друзей, детей. Для моих людей каждая частица этой земли священна. Каждый холм, каждая долина, каждая равнина и роща освящены каким-либо печальным или радостным событием давно минувших дней. Даже камни, которые кажутся немыми и мертвыми под палящими лучами солнца на молчаливых берегах, содрогаются от воспоминаний о волнующих событиях, связанных с жизнью моих людей. И даже пыль, на которой вы теперь стоите, с большей любовью отзывается на шаги моих людей, чем ваших, потому что она смешана с кровью наших предков, и наши босые ноги ощущают эту любовь. Наши ушедшие воины, любящие матери, радостные и счастливые девушки, даже наши маленькие дети, жившие и радовавшиеся жизни здесь лишь короткое время, всегда будут любить эти угрюмые и безлюдные места, вечерней порой они всегда будут приветствовать тени возвращающихся духов. А когда погибнет последний Красный Человек, и память о моем племени станет лишь мифом в устах белого человека, на этих местах останутся невидимые глазом мертвые моего народа, и когда дети ваших детей будут думать, что они одни, будь то в поле, в магазине, на дороге или в тиши дремучего леса, они никогда не будут одни. На всей земле не станет места, где можно будет уединиться. По ночам, когда улицы ваших городов и деревень будут затихать и вы будете думать, что они пусты, их будут заполнять толпы возвращающихся хозяев этой земли, когда-то живших здесь и до сих пор любящих ее. Белый человек никогда не будет одинок.

Пусть же он будет справедлив и добр к моему народу, ведь мертвые обладают большой силой. Мертвые, я сказал? Смерти нет, есть только смена миров.

Перевод Фроловой Н.

Eagle/ Walking Turtle.,
Indian America, a traveler's companion.
John Muir Publications, Santa Fe, New Mexico, 1989, p. 219 - 221.