"Заболел" индейцами я в 12 лет. Книги занимали все свободное время. Получал тома из московских и ленинградских библиотек, переписывал статьи, рисовал и накапливал информацию, собираясь после школы поступить учиться в университет, чтобы стать этнографом-американистом. Переписка с индеанистами на некоторое время увлекла, пока не ощутил дух хоббизма в них и в себе самом в первую очередь. "Индейские" стойбища в лесах, с полным атрибутом одежд в бахроме и украшений из индюшиных перьев, уже не стали удовлетворять, а пыльная кабинетная работа этнографа, цитирующего других авторов, не прельщала. Вместо университета отправился к "дикарям" советским, дабы изнутри познать жизнь и мировоззрение людей природы, далеких от мракобесия технократии.

Конечно, то, что пришлось увидеть на самом деле, совершенно не вязалось с описаниями о благе цивилизации для коренных жителей тайги и тундры. Все было гораздо прозаичнее, и Дерсу Узала или Улукиткан не стояли за каждым деревом и не ждали меня с распростертыми объятиями в чужом тогда для меня краю. Действительность больно ударила как по самолюбию несостоявшегося этнографа, так и по сознанию. Тогда увидел плоды влияния цивилизации: пьянство, блуд, нищету, расизм. И вспомнил, что Джеймс Шульц в своих повестях тоже упоминал о блудных скво, пьяных индейцах, безумии азартных игр. Тот же расизм в книгах воспринимался совершенно не так, как в реальной жизни. Но анекдоты про чукчу-дурака не повлияли. Внутренне верил, что можно найти в народе людей, отражающих истинное лицо этноса… Несколько лет труда и путешествий дали положительный ответ. Оказалось, что "настоящие" эвенки-следопыты, подобные Улукиткану Федосеева или Чингачгуку Купера, не выставляются напоказ. Они не видны, оставаясь трудягами в гармонии как с самими собою, так и с окружающим их миром.

Север - это труд, труд и труд; потом отчаяние, усталость и тоска. Если все это выдержал, тогда вдруг появляется второе дыхание и начинаешь замечать то, что в начале пути ускользало от твоего внимания. Тогда начинаешь смотреть на окружающее не глазами туриста, а душою местного жителя, тогда перестаешь быть новичком и становишься своим… И не потому, что таковым тебя кто-то посчитал, а потому, что ты сам в себе ощутил крепчайшую связь с этим краем, перебивающую понятие родины. Потому, что почувствовал собственную взаимосвязь с людьми, являющимися частицей, крупинкой, кровинкой этого края, с людьми, которые никогда не играли в эвенков или в юкагиров и никогда не были туристами, каждый день соприкасающимися с морозами, одиночеством, выживанием… и добротой, взаимовыручкой, сочувствием, любовью ко всему живому, даже если это живое приходится потом жарить на костре и съедать.

И тогда, где-то глубоко внутри, рождается непонятное чувство благоговения от созерцания окружающего мира девственной природы, взращивается в сознании нежный цветок трепетного отношения к любому проявлению жизни вокруг тебя, и этот цветок украшается лепестками молитвы и покаяния за соделанную боль даже потревоженному мшистому камню… И тогда появляется в сознании чувство потребности обряда, чувство поклонения Таинственному Творцу всей той окружающей красоты, которую стал способным замечать… Именно тогда осознаешь, что не играешь в индейцев, а сам становишься реальностью Духа Любви, Чистоты помыслов, Всепрощения, Доброты, Трудолюбия ради ближнего своего… И тогда вдруг открываются тебе люди, доселе и не замечал которых, но которые видели тебя и оценивали, ожидая твоей реакции и выбора…

И был момент, когда это чувство крепко сжало сердце… И был вечер… И костер горел… И сидели мы все вместе в глухой тайге у излучины реки… И встал, и пошел в лес, и взобрался на скалистый утес… И под ногами увидел верхушки деревьев, волнами покрывающие землю до горизонта… И Солнце садилось… И вода в реке блестела… И тишина стояла поразительная… Тогда сердце пронзила боль, сладчайшая боль. Рука сама вытянулась вперед. Другая выхватила нож и резанула ладонь… Капельки крови упали с обрыва далеко вниз, на верхушки деревьев, и молитва прозвучала во мгле вечера… Молитва сердца… А ответом… или подтверждением был крик ночной птицы, неожиданный, громкий, такой же тоскливый… Далеко внизу горел костер, люди грелись у огня, но они не слышали молитвы… Они сами были неотъемлемой частью молитвы, как деревья, как крик птицы, как лучи заходящего солнца на верхушках самых высоких деревьев…

Но была цель. Индейцы пересиливали в моем сознании значимость эвенков и юкагиров, нганасанов и якутов, кетов и селькупов. Но в какой-то момент все рухнуло - не стало смысла стремления. Жизнь потеряла смысл. Осталась только игра, но игра тоже не имела смысла… Тоска, отчаяние, бессонные ночи, одиночество… Потом решение: уйти, спрятаться, скрыться… Колыма, Тунгуска, фактории, охотничий участок, промысловики, оленеводы, рыбаки… Чумы, нарты, лодки, собаки… Унты в бисере, кумаланы, арканы-мауты… Олени, лоси, медведи… Сети, избушки, винтовки и лук со стрелами… И все это не игра! Все это реальность! Реальность, как реальностью для Шульца были черноногие, охота на бизонов, типи, Пляска Солнца! Реальность, а не игра!… И как не вспомнить весенний день, когда глаза щурились от блеска снега, когда южный ветер приносил запахи набухающих почек и крик куропатки, а на другом конце озера заметилось движение… Как большая змея извивался аргиш - караван из оленьих упряжек… Он приближался. Его уже ждали. Ближе и ближе слышался звон колокольчиков на шеях оленей. И вот упряжки, ездовые и грузовые, одна за другой проносятся мимо, на место стоянки. Люди в расшитых бисером бокарях, шапках, малицах, в разноцветных платках, в косах с ленточками и побрякушками… Суета праздничная, смех, радость встречи, храп оленей, лай собак… Шесты для чумов, полотнища для жилища, шкуры, коврики… Труд привычный, естественный, реальный, повседневный, радостный… Стойбище растет как на дрожжах… Первый чум, второй, пятый, двадцатый… И это реальность! То ли испытывал Шульц, когда глядел на возникновение нового лагеря пикуни?!

Но самое главное, что ты сам не чужой, не сторонний созерцатель, что у тебя друзья среди этого вольного народа, что ты свой…

Гости, соревнования, праздник, жизнь большого стойбища. Свои обычаи и ритуалы - реальные… И с пониманием необходимости и смысла обряда. Они не игроки. Они - сама жизнь, сама природа, сам Великий и Таинственный…

Потом была избушка, снег, морозы, капканы, сети подо льдом… Гул печи в углу, лепешки, соболя, северное сияние каждую ночь… Потом каждодневные маршруты с промывочным лотком, пороги на реках, голод, огонь… Потом рвота от усталости в 66 градусный мороз, когда остановиться нельзя, чтобы не замерзнуть, а до тепла еще 15 километров… Потом длинные ряды капканов и мысли в одиночестве на извивающейся лыжне… И это тоже не игра… Хо, не игра!… Рация в углу на столе… Перекличка рыбаков и промысловиков. Ближайший сосед в сорока километрах вверх по течению. Голос в эфире: "Виннету! Выходи на связь!" Надо отвечать быстрее… Рыбаки и промысловики передают Виннету привет. Все знают о нем. Но приветы передают, если даже и не встречались. Таков закон. Сердце греет забота людей. Официальность закончена, сводки записаны, можно и поболтать… Смех, шутки… И это реальностью было…

А потом мысли, мысли, мысли… Поиски в случайных избушках хоть какого-нибудь печатного слова. Интеллект не в состоянии оставаться без работы над новой информацией! А информации нет! Вот тот опыт осознания проблемы несоответствия, проблемы двойного самосознания! Лес, девственная природа, скалы, промысловики - хорошо. Это все реально. Но реально и то, что требуется читать, требуется новая информация, без этого невозможно оставаться в одиночестве. А что делать? Легко было Шульцу жить в большом лагере, среди друзей, и скучать не приходилось: кочевки, пиры, танцы, военные набеги - все сообща. Что же оставалось делать? В тайге большим стойбищем не прожить. Это не степи… Жениться? Чтобы по возвращении из промысла над типи вился дымок или светилось окошко избушки зимой? Но кто из девушек-единомышленников мог разделить судьбу траппера и стать настоящим другом? Те, кто интересуется индейцами и живет в городах? А они в состоянии жить в тайге, когда требуется выделка шкур каждый день? Они способны при болезни ребенка или даже его смерти оставаться спокойными и философски рассудительными, подчиняясь закону природы, ибо в лесу нет врачей? Нет, конечно же нет… Но местная девушка, выросшая только в лесу, тоже не в состоянии удовлетворить потребность интеллектуального общения с себе подобными, а только ради плотских вожделений не может быть и речи. Это тоже не выход.

Но все-таки присмотрел девушку в фактории. Работящую, тихую, скромную, и стал готовиться в тайгу: лодка, типи, ружья, собаки, продукты, одежда, капканы и так далее… Однако Великому и Таинственному совершенно иначе виделся путь маленького и суетливого человечка… Созерцая его с высот своей непостижимости, он определил в одну ночь изменить ситуацию… И было видение… Человечку было определено вернуться в Европу…

Поиски ответов, объяснений. Изучение религиозных учений и мифологий разных народов. Дни и ночи за книгами. Время незаметно летело, но в сердце оставалось только одно желание: понять, что происходит. Семь лет пролетели, как семь дней.

Истинно, ибо однажды ранним туманным утром, недалеко от дома, неожиданно туман сгустился в образ столба, на верхушке которого заблестели молнии, и вдруг загремел гром!.. Потом на месте молний появился силуэт, по пояс обнаженный и с длинными прямыми черными волосами. С улыбкой, он произнес: "Ты уже сердцем пришел к Богу, вот и слушай свое сердце. Религии-то все одинаковы, и Бог один - Творец всего живого. Каждый воспринимает и понимает именно сердцем. Тебе нужно найти духовного учителя и постараться в учении найти покой и удовлетворение…"

Это существо являлось несколько раз, но в совершенно разных образах, дабы вести несмышленого человечка путем познания истины, посредством молитв, постов, воздержаний и устремления к Высшему… Но труден Путь Восхождения…

Поверьте, что индеанизм есть только одна из граней творчества Бога на земле для сохранения Жизни и Красоты Бытия. Люди Света воплощаются во всех народах, среди людей различных вероисповеданий и несут свой крест совсем не жируя и не на руках носимые. Индейцы, погибавшие от рук белого человека, вымиравшие от голода и болезней, в наши дни неожиданно воскресают в многообразии и воплощаются среди разных народов Земли. Вот с чем связано это, казалось бы странное, увлечение индейцами во всем мире. Иначе говоря, индеец поднимается не во плоти, а в духе!

Индеанисты, восприняв своим сознанием культуру и мировоззрение индейцев, пришли к созданию общин с целью духовного самосовершенствования и гармонии единения, отбрасывая ценности эгоистического общества потребления и его технократическое развитие. Духовное же развитие определяет направленное мышление каждого члена общины. Человечество своим неконтролируемым мышлением бессознательно "творит" хаос. И в этом хаосе стали появляться общины людей, желающих противостоять хаосу и развиваться гармонично. Но ловкач хитер и умен, и способен совать палки в колеса самым неожиданным образом, к сожалению направляя людей по ложным тропинкам лени, мирской суеты, жадности, тщеславия, властолюбия, низменных вожделений, гнева, раздражительности, самомнения, накопительства, того же хоббизма, увлекая неосторожных и тем паче невежественных во мрак. Ловкач запросто способен находить жертвы среди тех индеанистов, которые не умеют понять важность духовного развития, а увлекаются только наружным блеском индейской атрибутики. Вот и стоит подумать: не в этом ли причина несостоятельности попыток организовать поселения или кочевые общины?

Неудачи индеанистских общин продолжают волновать многих. Они трактуются различно, но при оценках забывается то, что цель создания общин заключалась именно в духовном развитии. А потому воспринимать все происходящее надо с позиций духовного понимания, а не только физического выражения. Для того чтобы постичь бытие, не менее необходимы пост, молитва и вера…

Меня очень волнует судьба индеанистов и их движения (будем так называть). Очень жаль, но индеанисты недопонимают своего необыкновенного интереса к индейской культуре. Будь они трижды русскими, украинцами или беларусами, о чем они иногда упоминают в своих статьях, но в действительности наверное ни один не испытывает такого сердечного трепета при созерцании традиционных одеяний собственного народа, как при виде индейской одежды. Ведь это правда. Обладая не Силой Знания, а лишь историко-этнографическим выражением через книги, индеанисты становятся жертвами ловушки "двойного самосознания". Они пытаются развязать этот узел посредством отказа от индеанизма, механического интереса к проблемам мирского существования "как все", ведущего к деградации нравственности, духовности. Я понимаю, что времена изменились не в лучшую сторону. Находясь в свое время у истоков зарождения движения, с полной ответственностью осознаю опасности, возникающие вокруг индеанизма. Обломавшись на попытках создания общин, индеанисты "потерялись". Сердца искренних индеанистов охватывает какой-то застой и пессимизм из-за отсутствия перспективы. Складывается впечатление, что просто историко-этнографические знания уже не удовлетворяют индеанистов. Требуется более осязаемая идея, чем простое подражание обрядам. Требуется действительное Знание, реализация этого Знания и осязание его плодов на практике. Иначе деградация индеанистов, замешанная на отчаянии и скуке однообразия, выльется безумием в пивнушках при звуках музыки кантри. Пока видимая "реальность" жизни спасает, но плод тоже приедается и набивает оскомину. А что же дальше?

Кажется, среди индеанистов бытует мнение, что индейское мировоззрение может проявиться только в девственной Природе. Самое страшное, что индеанисты, мечтая о гармонии с Природой, в основном не в состоянии отказаться от благ цивилизации и боятся признаться себе в этом. Но разве единение людей в городе не может дать чувство единения с Природой? Помощь ближнему своему в городе разве не есть гармония? И почему индеанист-горожанин должен ломать себя и убегать на труд сельский, если родился в городе и, сидя в теплой квартире, способен любить весь мир? Интеллектуально развитый человек не в состоянии влачить рутинное однообразное существование только в заботах о животе и тепле…

Но зачем же ломать себя? Неужели индеанисты забыли, что индейцы были не только охотниками на бизонов? Ведь многие племена занимались земледелием, когда это было возможно. Почему индеанисты видят, в основном (и не надо себя обманывать), прерийных индейцев? А пуэбло, чероки, ирокезы? Неужели невозможно совместить городское бытие с жизнью согласно мировоззрению индейцев? Например, на основе тех же дачных участков. Почему бы нескольким друзьям, по возможности, не приобрести бы участки по соседству, чтобы совместно применить культуру мотыжного земледелия на деле, с молитвами и обрядами, построив жилища согласно избранному племени? Ведь знание культуры племени можно применить на деле, в труде. Это может дать смысл в воспитании собственных детей, исключить конфликт индеаниста с его "белой" женой, да и не будет трений с властями. Зато праздное время заполнится трудом, который даст реальные плоды в виде урожая, а радостью достигнутого можно будет поделиться с единомышленниками-горожанами, которые, быть может, найдут применение своим творческим усилиям по гончарному делу, ткачеству или изданию книг, например. И тогда каждый индеанист может исключить раздвоение сознания, чувство неполноценности, несовместимости и осуждения себя за невозможность отвлечься от благ цивилизации. А во время Пау-Вау все это разнообразие в практическом применении индейской культуры находило бы свое отражение. И все на основе индейского мировоззрения и благословения Красоты и радости Труда. Ведь тогда группы индеанистов могли бы обмениваться своей продукцией или сотрудничать в ее реализации, если бы в этом была необходимость. Не надо забывать, что выживание в будущем основано именно на объединении людей по интересам. И потом, не надо забывать о том, что уже сменилось среди индеанистов поколение, что уже есть "старики" - свои традиционалисты, что уже могут появиться советы старейшин, как в группах, так и во время общих Пау-Вау. Эти старейшины могли бы определять своим авторитетом качество сознания индеаниста, чтобы тот не украшался перьями, подобно франту, а получал их по заслугам, являясь Воином Духа, ибо будущее за ними. Мечты? Но мечты - это мысли и образы в сознании, которые, отражаясь, воплощаются в формах материи ситуациями и событиями во времени…

В свое время мне удалось избежать заполитизированности индеанизма, беготни "комсомольского пошиба", но не нахожу причины для насмешек над чувствами, мыслями и делами индеанистов тех лет. Все делалось искренне, от сердца: и берет Че Гевары, и коммунистические лозунги. Тогда индеанисты еще не были функционерами, чего нельзя сказать о более поздних годах. Упала на колени Россия, - поскользнулись и упали индеанисты. Выдыхаются индеанисты, теряют интерес к общности, ибо отсутствует цель, идея, лидер и само стремление к Знанию Бытия. А пока нет идеи, - и молодежь беснуется, бутылочка ходит по кругу, забывается индейское мировоззрение и смысл очищения.

Молодежь появляется среди индеанистов, не взирая ни на какие времена экономических или политических депрессий. Но что же может жизнь предложить молодежи? Которые авторитеты способны быть примером? Те, которые не смогли сохранить общины? Или те, кто в салунах за пивком сидят? Может еще игорные дома, как у современных индейцев, открыть ради "авторитетности"? Красной Дороги не пройти грязными ногами… Я не против салунов и кантри, но Дорога Света и Гармонии требует от каждого сначала нравственного и морального отношения к самому себе, прежде чем быть авторитетом молодежи, так стремящейся и ищущей приложения своей энергии…

Конечно, критиковать жизнь индеанистов легко, но кто указал на пути выхода?.. Такие пути надо искать. Индеанизм не может обуславливаться только одноразовыми годичными Пау-Вау, как народ не может обходиться без постоянной Силы Единения, приходящей через чувства, мысли и дела совместные. Красной Дороги у индеанистов не получилось. Сейчас, по всей видимости, виток спирали заканчивает еще один оборот и что-то должно сдвинуться с мертвой точки на качественно новом уровне… Но осознают ли это индеанисты?..

Бытие - это понятие не только материальное, но и духовное. И потому, не пора ли индеанистам всего мира наконец осознать себя индейцами по духу, избавиться от зуда двойственности самосознания, и принять на себя ненавязчивую миссию Света, а средством применить в сознании своем удивительную культуру аборигенов Северной Америки?… Ведь она выношена нами с детства и удивительным теплом наполняет наши сердца.

Виктор Козлов (Черный Ворон)