Если нет справедливости, то не может быть и мира. Но похоже, что белый народ на американском Юге внезапно возомнил, будто внешнее приличие и обаяние это подходящий ответ на невыразимые акты насилия и бессовестную несправедливость.
За день до того, как присяжные вынесли оправдательный приговор Джорджу Циммерману в деле об убийстве, шериф округа Семинол Дон Эслингер (Don Eslinger) и шеф полиции Сэнфорда Сесил Смит (Cecil Smith) дали пресс-конференцию на всю страну, в которой призвали мирно отреагировать на судебный вердикт – каким бы ни был исход процесса.
Белый Эслингер сказал: «Мы не допустим, чтобы кто-то использовал этот вердикт в качестве оправдания для нарушения закона».
Завуалированная угроза, прозвучавшая в агрессивном заявлении полицейского в ответ на воображаемые общественные беспорядки, противоречит той логике, которая привела к гибели Трейвона Мартина (Trayvon Martin). Видите ли, правоохранительный аппарат никогда не защищает афроамериканцев и не служит им – однако они всегда подвергаются воздействию его силовой мощи.
Сэнфордская полиция застенчиво «допустила» реальное убийство безоружного чернокожего юноши, но отказывается «допускать» тот гнев, который может выплеснуться наружу в связи с оправданием его убийцы.
Вот она – реинкарнация расовой сегрегации в Америке.
Стоит напомнить о том, что именно сэнфордская полиция первой позволила Циммерману уйти с места преступления без задержания – прямо с пистолетом в руке. История о самообороне показалась полицейским вполне логичной, поскольку на земле лежало тело темнокожего. Именно они решили не расследовать это дело как преступление, что вызвало возмущение в обществе, митинги и марши протеста. Именно из-за того, что они абсолютно не справились со своими обязанностями, мир сегодня знает имя и лицо Мартина.
Из-за полной некомпетентности (или безразличия) сэнфордской полиции на суде не были предъявлены определенные улики, которые легко могли привести к осуждению Циммермана. Самый вопиющий пример – отказ от проведения токсикологической экспертизы Циммермана в тот вечер, когда он застрелил Мартина. Если бы она состоялось, следствие сумело бы выяснить, не находился ли он под воздействием незаконных веществ, алкоголя или двух прописанных ему лекарств – темазепама и аддералла, у которых есть такие побочные эффекты как галлюцинации, бессонница и агрессивное поведение.
Вместо этого сэнфордская полиция отпустила Циммермана, который спокойно растворился в ночи, как он снова сделал вчера после завершения суда. А теперь эта полиция грозит быстрыми и решительными действиями в ответ на любой акт насилия, который может произойти как реакция на несправедливость, порожденная полицейской несправедливостью.
Столь наглый призыв к спокойствию перед лицом этой роковой несправедливости демонстрирует полное безразличие к человеческой природе чернокожих. Именно этот фундаментальный разрыв – нежелание или неспособность видеть в афроамериканцах самореализовавшихся людей – позволяет белым слепо игнорировать необходимость равноправного отношения и равной справедливости для всех.
Именно этот извращенный менталитет привел Джорджа Циммермана к убийству безоружного парня, после которого он не испытал никакого раскаяния и заявил, что это «божий промысел».
Людям разрешено испытывать гнев. Им позволено проявлять эмоции страха, любви, радости, облегчения, гордости и боли. Наверное, если бы белые женщины из состава жюри присяжных смогли увидеть в Мартине убитого ребенка, а не «черного» ребенка, они бы инстинктивно почувствовали, что Трейвон боялся Циммермана, был растерян, видя, как этот человек преследует его в темноте. Наверное, они бы смогли интуитивно ощутить, как кричал умирающий Трейвон, не желая расставаться с жизнью. Ведь нет иного способа посмотреть на факты в этом деле с разумными сомнениями или без таковых.
Но справедливость и человечность в глазах американского закона имеют цвет. Социально-политическое сознание страны по-прежнему зачумлено компромиссом на три пятых, который обесценивает жизнь чернокожего населения в целом, и жизнь черных мужчин и юношей в частности.
А когда система уголовного судопроизводства, как и прежде, находится в руках двух белых защитников, двух белых обвинителей и в основном белой коллегии присяжных, где председательствует белый судья, она решает, что можно наплевать на жизнь ни в чем не повинного темнокожего подростка. И это вряд ли можно назвать неожиданным результатом. Трейвона Мартина оболгал не только Циммерман в вечер убийства, но и те люди, которые отвечали за вынесение справедливого приговора в связи с его бессмысленной гибелью.
Для афроамериканцев в этом нет ничего нового. Тот парадоксальный факт, что они лишены гарантий жизни, свободы и возможности стремиться к счастью, повторял себя и подтверждался государственной политикой и социальным дискомфортом на протяжении веков. Президент Барак Обама тоже не имеет от этого иммунитета, поскольку он непрестанно становится мишенью для «белой ярости»: здесь и нападки с расовой подоплекой, и предрассудки, и необъективность, давшие о себе знать еще до выборов. Республиканская партия и ее неоконфедеративное крыло «чайных партийцев» настойчиво пытаются опорочить и лишить законной силы его политическое и законодательное наследие, как присяжные в суде над Циммерманом свели на нет гражданские права Трейвона. Поэтому созданный прецедент кажется тем более оскорбительным, когда нам просто говорят заткнуться и смириться с несправедливостью.
Мелисса Харрис-Перри (Melissa Harris-Perry) в своем одноименном шоу на MSNBC объяснила в эти выходные, что «расовые бунты» это предвзятый термин, в котором игнорируется базовый призыв к справедливости, часто являющийся основной целью протестов чернокожих и цветных людей. Она подчеркнула тот важный факт, что в истории Америки самыми страшными «расовыми бунтами» были жестокие нападения белых на чернокожих: расовый бунт в Талсе в 1921 году и в Роузвуде, штат Флорида, в 1921 году.
В Талсе толпа вооруженных белых мужчин, ворвавшись в черный квартал, начала жечь дома, убив более 300 и оставив без крова примерно 8000 человек. В Роузвуде серия судов Линча привела к тому, что яростные белые бунтовщики убили неизвестно сколько чернокожих граждан, оставив город в руинах.
Однако американские правоохранительные органы никогда не называют белую ярость в качестве причины страха и организации мощного противодействия. Полиция не останавливает всех белых мужчин подряд и не обыскивает их через одного на входе в кинотеатры и в начальные школы. Но яростных белых людей очень много.
Картина угрожающего черного мужчины превалирует в сознании белых обвинителей, присяжных и обычных граждан. А решение по делу Циммермана лишь укрепит такое представление и придаст сил членам комитетов бдительности, которые будут и дальше действовать грубо и беспечно, с чувством полной безнаказанности, угрожая жизни, телам и душам чернокожего населения.
Лидеры движения за гражданские права афроамериканцев, политики и религиозные власти после вынесения приговора все как один повторили призыв к спокойствию. Но больше всего поражает то, что решивший бунтовать чернокожий мужчина имеет такие же шансы наткнуться на жестокую и смертоносную силу, как и в том случае, если он будет спокойно направляться домой с пакетиком Skittles и бутылкой охлажденного чая в руках. Это венец трагедии, которую породил суд над Циммерманом в так называемую «послерасовую» эпоху.
К чернокожим мужчинам относятся как к подозреваемым всегда, независимо от возраста, окружения, отсутствия судимостей, рода деятельности и намерений. У них никогда не бывает презумпции невиновности. Их жизнь низведена до рассказа-предостережения – и им навсегда отказано в нормах правосудия и равной защите со стороны закона.
Какими словами – написанными и сказанными – можно убедительно выступить в защиту ни в чем не повинного мертвого ребенка, когда его убийца выходит на свободу – оправданный системой, которая не смогла привлечь его к ответственности с самого начала? Логика, которая привела к смерти Трейвона и заставила юриспруденцию оправдать его убийцу, отражает неверные принципы, лежащие в основе защиты Циммермана: что этот чернокожий мальчик не имел права жить.
Как такое возможно спустя шестьдесят лет после трагической кончины Эмметта Тилла (Emmett Till)? О каком прогрессе можно говорить с приходом к власти Обамы, если о чернокожих детях судят не по их характеру, а по цвету кожи?
Трейвона Мартина, как и всех нас, взвесили на весах и признали виновным в собственном убийстве. Приговор – смерть без пощады.
Оригинал публикации: Our real problem is white rage