В этот свежий зимний полдень по Университету Невады в Лас-Вегасе расхаживают студенты, закинув рюкзаки на обтянутые куртками плечи.
Однако люди, собравшиеся в переполненной аудитории на втором этаже Корпуса изящных искусств имени Альты Хэм, находятся сейчас не в Лас-Вегасе 2013 года, а на голодающей Украине 1930-х годов – в том мрачном месте, в котором происходит действие оперы «Голодомор (Красная земля. Голод)» («Holodomor (Red Earth. Hunger)».
Премьера новой англоязычной оперы композитора Вирко Балея (Virko Baley), профессора УНЛВ, состоится в субботу вечером на бесплатном концерте в Зале имени Дока Рэндо Центра музыки имени Ли и Томаса Бимов. Дебют новой работы Балея в Нью-Йорке состоится 5 февраля.
А пока идут репетиции, и мир «Голодомора» заполняет кабинет Бэйли в УНЛВ. Композитор и аккомпаниатор вместе сидят за роялем.
Помимо тенора Джона Дайкерса (John Duykers) и сопрано Лоры Бон (Laura Bohn) присутствуют еще шесть певцов. Они держат в руках скрепленные листы партитур. Балей хлопает в ладоши, чтобы привлечь внимание.
«Поехали!» — командует он, отсчитав: «Один, два, три, четыре». Звучат диссонансные аккорды рояля, эхо слитных голосов отдается в коридоре.
После первого пассажа один из хористов, спрашивает Балея о стиле вокала, подходящем для первой песни.
«Вы работаете в поле, — говорит Балей. – Там ветер и так далее – не надо лишнего изящества».
Опера, как и следовало ожидать, исходя из ее названия, посвящена голоду, охватившему в 1932-1933 годах Украину, которая тогда была частью Советского Союза. Причиной катастрофы стала проводившаяся советским лидером Иосифом Сталиным политика коллективизации, направленная на замену частных крестьянских хозяйств контролировавшимися государством колхозами.
Миллионы украинцев умерли в то время от голода, о котором «общество до сих пор знает мало», — говорит Дайкерс.
«Мы знаем о Холокосте, кое что знаем об армянах», систематически уничтожавшихся во время и после Первой мировой войны на территории современной Турции, добавляет он. «Но об украинцах мы знаем намного меньше».
Балей родился на Украине, но уже в 1938 году и голод не застал, хотя он говорит, что знал людей, «которые через это прошли».
Он обдумывал оперу почти три десятилетия, но неоднократно ее откладывал. Часть ее музыкального материала он использовал в своей второй симфонии и в камерной работе «Время сновидений» («Dreamtime»).
Недавно Балей проработал пять месяцев в Институте украинских исследований Гарвардского университета. Проходившая в нем международная конференция по Голодомору дала композитору возможность дать послушать публике выдержки из недописанной оперы. Представление заняло примерно час.
После того, как те же выдержки были поставлены в штаб-квартире ООН, Балей решил, что пора возвращаться к работе над произведением.
«В конце концов, я сейчас не тот, кем был в 1984 году. Поэтому я подумал, что стоит переосмыслить весь замысел», — рассказывает он.
В своей нынешней форме опера, либретто которой написал Богдан Бойчук (Bohdan Boychuk), фокусируется на сложных взаимоотношениях между тремя встретившимися в разгар бедствия на глухом перекрестке голодающими – женщиной, ее ребенком и озлобленным мужчиной.
Несмотря на ужас происходящего, женщина, которую играет Бон, «продолжает видеть в людях хорошее, — объясняет певица во время перерыва в репетиции. – Как человек искусства я рада, что мне нужно только передавать это, а не переживать».
Бон уже работала в прошлом с Балеем. Результаты их последнего сотрудничества можно было увидеть в прошлом мае в Нью-Йорке на закрытом предварительном показе «Не Медеи» («Not Medea») – оперы для одной исполнительницы, которую композитор пишет специально для Бон.
«Он настоящий энтузиаст, много работает и помогает добиться наилучших результатов», — говорит Бон, отмечая также, что Балей «крайне гибко подходит к переменам ритма и текста – и это очень освежает».
По словам Дайкерса, он также за последние 38 лет успел неоднократно поработать с Балеем.
«Мой персонаж изначально был начальником, — говорит певец, — и был ответственен за многое из того, что произошло». Потом он «разочаровался» и решил «стать частью угнетенного народа».
Все это делает 95-минутную оперу «очень оживленной», с серьезным видом говорит Балей.
Как признался композитор, на самом деле его творческое воображение пробудила не столько тематика, сколько сама драма: «Я задумался над этим с драматической стороны: В чем смысл нашей жизни? Как мы живем? Как мы ведем себя, столкнувшись с немыслимыми обстоятельствами?»
Относительно последнего Балей вспоминает рассказы отца, который после того, как нацистская Германия вторглась в Советский Союз, оказался в Освенциме — печально известном нацистском концентрационном лагере. Балей с матерью, тетями и бабушкой попали в Словакию, где они работали на ферме до конца Второй мировой. В конце войны семья воссоединилась и в итоге эмигрировала в 1949 году в США.
Как утверждает композитор, его отец рассказывал, что «невозможно было предсказать, как кто из узников Освенцима себя поведет». Это не зависело ни от образования, ни от былых стандартов жизни.
«Иногда священники и раввины вели себя чудовищно, но были и крестьянские мальчики, которые ни за что бы ни украли даже крошу хлеба или каплю воды, — говорит Балей. – Мы не знаем, кто как себя покажет, пока жизнь нас не испытает».
С музыкальной стороны «Голодомор» отражает «множество разных вещей, — утверждает Балей. – Меня очень интересует мелодика». Он также добавляет, что «и гармония, и ритм оперы богаты и современны».
По словам Балея, помимо его музыки субботняя премьера в УНЛВ будет включать в себя не только такие мультимедийные элементы, как «слайды, картинки, фильмы, но и другие звуки».
Дайкерс не в первый раз участвует в постановке новой оперы. Среди его более 120 премьер была, в частности, опера Джона Адамса (John Adams) «Никсон в Китае» («Nixon in China»), в которой он в 1987 году первым исполнял партию председателя Мао Цзэдуна.
«Я люблю такие проекты, — замечает тенор во время перерыва. — Мне интересно то, что композиторы делают сейчас, интересны вещи, которых раньше не было».
«Новаторство не всегда хорошо принимают, — признает он. – Многие люди, фактически, хотят слышать только то, что уже слушали».
«Иногда им не нравится – ну и что», — говорит Дайкерс об аудитории, которая не всегда готова признать новое искусство.
По его мнению, со временем у людей может вырабатываться вкус к тому, что они раньше отвергали.
«В детстве я не любил авокадо, а теперь люблю, — говорит он. – Такие вещи нужны, чтобы стимулировать нашу любознательность».
И Дайкерс, и Бон хотят участвовать в полноценной постановке «Голодомора» на большой сцене.
«Мы делаем подготовительную работу – утомительную и требующую внимания к мелочам, — говорит Бон. – Раз мы сейчас этим занимаемся, я хочу, чтобы нашей наградой стала именно такая постановка».
Однако пока певцы концентрируются на субботней премьере в УНЛВ, и на том, чтобы передать эмоции, которые выражает музыка Балея – по его собственному выражению, «от самых высот до самых низин, от угнетения и ужаса до восторга и искупления».
Несмотря на мрачную тематику «Голодомора», по словам Балея, он не хотел «нагнетать уныние и не хотел, чтобы в опере был ужас ради ужаса».
«Моей задачей было показать, на что способен человеческий дух, — говорит он. — Речь идет и обо всех хороших вещах. Однако поиск этих хороших вещей, отчасти напоминает поиск золотой монеты в навозе – невозможно не испачкать руки».
Оригинал публикации: ‘Holodomor’ opera explores horror, redemption found during Ukraine famine