Сегодня мы все – русские

Если российский президент Владимир Путин сегодня обращает какое-то внимание на Вашингтон, он поймет, насколько быстро американцы могут менять свою точку зрения. Неделю назад Путин был для них представляющим относительную угрозу диктатором. А сегодня он дальновидный союзник, который говорил, что два брата-мусульманина с чеченскими корнями по фамилии Царнаевы принесут нам беду. Джейкоб Хейлбранн (Jacob Heilbrunn) спрашивает, стали ли взрывы в Бостоне реабилитацией для Путина. Мой коллега Фред Каплан (Fred Kaplan) сообщает, что «российские спецслужбы активно борются против чеченских радикалов», и делает вывод, что «Бостон может дать шанс двум странам начать все сначала».

Такой внезапный приступ любви по отношению к России объясняется одним простым фактом, связанным с бостонским расследованием. В 2011 году «одно иностранное государство запросило у ФБР информацию о Тамерлане Царнаеве», который прибыл в Соединенные Штаты  Америки почти десятью годами ранее (его брат приехал чуть позже). ФБР пошло навстречу. Ничего не обнаружив, а позднее допустив ошибку из-за канцелярской небрежности авиакомпании, Соединенные Штаты  позволили Царнаеву отправиться в длительную поездку в Россию. В понедельник сенатор от штата Кентукки Рэнд Пол (Rand Paul) написал письмо руководству Сената, в котором спросил, почему «действующая [иммиграционная система] позволяет двум людям эмигрировать в Соединенные Штаты  из российской Чеченской Республики, которая хорошо известна как гнездо исламского экстремизма, а эти люди потом совершают теракты».

Пол перепутал некоторые незначительные детали этой истории. Вероятно, Царнаевы прибыли в США из Киргизии, а их родственники живут сегодня в российской республике Дагестан. Но это неважно. Говорить о том, что Путин и Россия могли быть правы насчет Чечни – такого не было уже много лет.

А когда было, делалось это в основном в интересах realpolitik. В 1991 году Чечня провозгласила независимость от Российской Федерации. В декабре 1994 года российские войска пошли в наступление на эту отколовшуюся от России  республику. На ее усмирение у них ушли долгие годы. Соединенные Штаты  ничего на самом деле не делали по этому поводу. На пресс-конференции  в апреле 1996 года, стоя рядом с российским президентом Борисом Ельциным, Клинтон даже как будто похвалил русских. «У нас в стране когда-то была гражданская война, – сказал он. – В ней мы в расчете на душу населения потеряли гораздо больше людей, чем в любой из войн XX века, исходя из того, что Авраам Линкольн отдал свою жизнь за то, чтобы ни один штат не имел права на выход из нашего союза». Три месяца спустя Ельцина благополучно переизбрали, а еще через месяц подошла к концу первая чеченская война.

А еще через три года началась вторая чеченская война. И вот она-то вздыбила шерсть на американских загривках. Работавшие в России обозреватели, такие как Энн Эплбаум (Anne Applebaum) возвращались оттуда со зловещими историями о том, как недомогающее (буквально) ельцинское правительство красит всех чеченцев в черный цвет и называет их террористами. В 1999 году группа внешнеполитических деятелей, часть из которых еще не возражала, когда их называли неоконсерваторами, сформировала Американский комитет за мир в Чечне. Разместившись на базе центра по продвижению демократии Freedom House, этот комитет проводил встречи, писал статьи – в общем, настойчиво повышал осведомленность граждан о том, какие жестокие и брутальные эти русские.

После 11 сентября настала очередь скептиков. Ельцин ушел в отставку, оставив Путину в наследство президентское кресло и войну, которую тот начал вести при широкой народной поддержке. Путин позиционировал себя как естественный союзник США, хорошо понимающий, что пережили американцы. «Путин пришел к нам не с чистыми руками в том, что касается его отношения к мусульманам, – писал после событий 11 сентября на страницах Weekly Standard Стивен Шварц (Stephen Schwartz). – В своих новых усилиях обрести союзников и сторонников среди мусульман американцы могут лишь навредить нашему делу, если возникнет впечатление, что они согласны на дурное обращение с маленьким и изолированным народом».

«Обретение союзников и сторонников среди мусульман» – об этом легко забыть, но именно к такой цели стремились неоконы после 11 сентября. Агитация за свержение Саддама Хусейна и заявления о солидарности с умеренными чеченцами звучали одновременно. Американский комитет за мир в Чечне добился определенных практических успехов. Он провел мирный саммит в августе 2002 года (на очень нейтральной территории Лихтенштейна). Иногда такие штампуемые под копирку и громко кричащие вашингтонские организации, возникающие как орудие агитации за какое-то дело и занимающие пустующие комнаты в каком-нибудь аналитическом центре, умудряются набирать какие-то очки. (Некоторые люди, числящиеся как члены этого комитета, например, Элиот Коэн (Eliot Cohen), говорят, что они когда-то просто подписали какое-то письмо от имени данной организации.) Такой долговременный успех Американского комитета за мир в Чечне мешал Путину назвать свои действия составной частью «глобальной войны с террором».

Но после Буша эти успехи продлились недолго. Консерваторы не доверяют администрации Обамы в том, что касается определения исламского терроризма. «Тамерлан Царнаев — пятый человек после 11 сентября, который участвовал в совершении терактов, будучи допрошенным ФБР», — написал в воскресенье в Wall Street Journal последний генеральный прокурор Буша Майкл Мьюкейзи (Michael Mukasey). То есть получается, что один лидер серьезно относится к «радикальному исламу», а другой нет. Вряд ли нужно указывать, у кого какое отношение.

Чеченцы по вполне понятным причинам напуганы. Давая интервью Майклу Мойнихану (Michael Moynihan), чеченский премьер-министр в изгнании Ахмед Закаев назвал бостонский теракт «подарком» русским. «Три года назад, – отметил он, – Путин заявил, что у западных стран, предоставляющих политическое убежище чеченцам, будут проблемы с ними». И оказалось, что он прав, не так ли?

Консерваторы до сих пор размышляют об этом. В своем воскресном выступлении бостонский консервативный радиоведущий Майкл Грэм (Michael Graham) спросил Билла Кристола (Bill Kristol) о том, чему русские могут научить Америку. «Это же русские, – сказал Грэм. – Они привыкли иметь дело с грубыми и жестокими личностями».

Кристол призвал к осторожности. «Есть ощущение – и я не могу с этим не согласиться – что они, возможно, хотят заставить нас подозревать каждого чеченца из числа прибывших в США, особенно тех, кто прибыл как политический беженец», – заявил редактор Weekly Standard. Однако Кристолу пришлось признать (исходя из некоторых секретных данных), что в вопросе с Царнаевым русские действовали отнюдь не наобум. «У них было весьма подробное досье о его контактах», – сказал он. Если консерваторы хотят, чтобы Царнаевых считали «вражескими комбатантами», то они комбатанты в той войне, которую американцы, как им казалось, отвергли много лет назад.